Критические заметки по национальному вопросу

Критические заметки по национальному вопросу
1. Либералы и демократы в вопросе о языках
2. «Национальная культура»
3. Националистический жупел «ассимиляторства»
4. «Культурно-национальная автономия»
5. Равноправие наций и права национального меньшинства
6. Централизация и автономия

Примечания

 

Критические заметки по национальному вопросу

 

Что национальный вопрос выдвинулся в настоящее время на видное место среди вопросов общественной жизни России, это очевидно. И воинствующий национализм реакции, и переход контрреволюционного, буржуазного либерализма к национализму (особенно великорусскому, а затем также польскому, еврейскому, украинскому и пр.), и, наконец, усиление националистических шатаний среди разных «национальных» (т.е. невеликорусских) с.-д., дошедшее до нарушения партийной программы, — все это безусловно обязывает нас уделить больше, чем прежде, внимания национальному вопросу.

Настоящая статья преследует специальную цель: рассмотреть в общей связи именно эти программные шатания марксистов и тоже-марксистов по национальному вопросу. В № 29 «Северной Правды» (от 5 сентября 1913 г. «Либералы и демократы в вопросе о языках») мне случилось говорить об оппортунизме либералов по национальному вопросу; на эту мою статью обрушилась с своей критикой оппортунистическая еврейская газета «Цайт» ² в статье г. Ф. Либмана. С другой стороны, с критикой программы российских марксистов по национальному вопросу выступил украинский оппортунист г. Лев Юркевич («Дзвiн» ³, 1913, №№ 7-8). Оба эти писателя затронули так много вопросов, что для ответа им приходится коснуться самых различных сторон нашей темы. И, мне кажется, всего удобнее будет начать с перепечатки статьи из «Северной Правды».

 

1. Либералы и демократы в вопросе о языках

Газеты отмечали неоднократно отчет кавказского наместника, отличающийся не черносотенством, а робким «либерализмом». Между прочим, наместник высказывается против искусственной русификации, т.е. обрусения нерусских народностей. На Кавказе представители нерусских народностей сами стараются научить детей по-русски, например в армянских церковных школах, в которых преподавание русского языка необязательно.

Указывая на это, одна из самых распространенных в России либеральных газет – «Русское Слово» ⁴ (№ 198) делает тот справедливый вывод, что враждебное отношение в России к русскому языку «происходит исключительно» вследствие «искусственного» (надо было сказать: насильственного) насаждения русского языка.

«О судьбе русского языка беспокоиться нечего. Он сам завоюет себе признание во всей России», – пишет газета. И это справедливо, ибо потребности экономического оборота всегда заставят живущие в одном государстве национальности (пока они захотят жить вместе) изучать язык большинства. Чем демократичнее будет строй России, тем сильнее, быстрее и шире разовьется капитализм, тем настоятельнее потребности экономического оборота будут толкать разные национальности к изучению языка, наиболее удобного для общих торговых сношений.

Но либеральная газета торопится побить себя и доказать свою либеральную непоследовательность.

«Вряд ли, – пишет она, – кто-нибудь даже из противников обрусения станет возражать, что в таком огромном государстве, как Россия, должен быть один общегосударственный язык и что таким языком… может быть только русский».

Логика навыворот! Маленькая Швейцария не теряет, а выигрывает от того, что в ней нет одного общегосударственного языка, а их целых три: немецкий, французский и итальянский. В Швейцарии 70% населения немцы (в России 43% великороссов), 22% – французы (в России 17% – украинцев), 7% – итальянцы (в России 6% – поляков и 4½% – белорусов). Если итальянцы в Швейцарии часто говорят по-французски в общем парламенте, то они делают это не из-под палки какого-нибудь дикого полицейского закона (такового в Швейцарии нет), а просто потому, что цивилизованные граждане демократического государства сами предпочитают язык, понятный для большинства. Французский язык не внушает ненависти итальянцам, ибо это – язык свободной, цивилизованной нации, язык, не навязываемый отвратительными полицейскими мерами.

Почему же «огромная» Россия, гораздо более пестрая, страшно отсталая, должна тормозить свое развитие сохранением какой бы то ни было привилегии для одного из языков? Не наоборот ли, господа либералы? Не должна ли Россия, если она хочет догнать Европу, покончить со всеми и всяческими привилегиями как можно скорее, как можно полнее, как можно решительнее?

Если отпадут всякие привилегии, если прекратится навязывание одного из языков, то все славяне легко и быстро научатся понимать друг друга и не будут пугаться «ужасной» мысли, что в общем парламенте раздадутся речи на разных языках. А потребности экономического оборота сами собой определят тот язык данной страны, знать который большинству выгодно в интересах торговых сношений. И это определение будет тем тверже, что его примет добровольно население разных наций, тем быстрее и шире, чем последовательнее будет демократизм, чем быстрее будет в силу этого развитие капитализма.

Либералы и к вопросу о языках, как и ко всем политическим вопросам, подходят как лицемерные торгаши, протягивающие одну руку (открыто) демократии, а другую руку (за спиной) крепостникам и полицейским. Мы против привилегий – кричит либерал, а за спиной выторговывает себе у крепостников то одну, то другую привилегию.

Таков всякий либерально-буржуазный национализм, – не только великорусский (он хуже всех, благодаря его насильственному характеру и родству с гг. Пуришкевичами), но и польский, еврейский, украинский, грузинский и всякий иной. Буржуазия всех наций и в Австрии и в России под лозунгом «национальной культуры» проводит на деле раздробление рабочих, обессиление демократии, торгашеские сделки с крепостниками о продаже народных прав и народной свободы.

Лозунг рабочей демократии не «национальная культура», а интернациональная культура демократизма и всемирного рабочего движения. Пусть буржуазия обманывает народ всякими «позитивными» национальными программами. Сознательный рабочий ответит ей: есть только одно решение национального вопроса (поскольку вообще возможно его решение в мире капитализма, мире наживы, грызни и эксплуатации) и это решение – последовательный демократизм.

Доказательства: Швейцария в Западной Европе – страна старой культуры и Финляндия в Восточной Европе – страна молодой культуры.

Национальная программа рабочей демократии: никаких безусловно привилегий ни одной нации, ни одному языку; решение вопроса о политическом самоопределении наций, т. е. государственном отделении их, вполне свободным, демократическим путем; издание общегосударственного закона, в силу которого любое мероприятие (земское, городское, общинное и т. д. и т. п.), проводящее в чем бы то ни было привилегию одной из наций, нарушающее равноправие наций или права национального меньшинства, объявляется незаконным и недействительным – и любой гражданин государства вправе требовать отмены такого мероприятия, как противоконституционного, и уголовного наказания тех, кто стал бы проводить его в жизнь.

Национальной грызне различных буржуазных партий из-за вопросов о языке и т. д. рабочая демократия противопоставляет требование: безусловного единства и полного слияния рабочих всех национальностей во всех рабочих организациях, профессиональных, кооперативных, потребительных, просветительных и всяких иных, в противовес всяческому буржуазному национализму. Только такое единство и слияние может отстоять демократию, отстоять интересы рабочих против капитала, – который уже стал и все более становится интернациональным, – отстоять интересы развития человечества к новому укладу жизни, чуждому всяких привилегий и всякой эксплуатации.

2. «Национальная культура»

Как видит читатель, статья в «Северной Правде» на одном из примеров, именно на вопросе об общегосударственном языке, поясняет непоследовательность и оппортунизм либеральной буржуазии, которая в национальном вопросе протягивает руку крепостникам и полицейским. Всякий понимает, что кроме вопроса об общегосударственном языке либеральная буржуазия выступает столь же предательски, лицемерно и тупоумно (даже с точки зрения интересов либерализма) по целому ряду других однородных вопросов.

Вывод отсюда? Вывод тот, что всякий либерально-буржуазный национализм несет величайшее развращение в рабочую среду, наносит величайший ущерб делу свободы и делу пролетарской классовой борьбы. Это тем опаснее, что прикрывается буржуазная (и буржуазно-крепостническая) тенденция лозунгом «национальной культуры». Во имя национальной культуры – великорусской, польской, еврейской, украинской и пр. – обделывают реакционные и грязные делишки черносотенцы и клерикалы, а затем и буржуа всех наций.

Таков факт современной национальной жизни, если смотреть на нее по-марксистски, т. е. с точки зрения классовой борьбы, если сличать лозунги с интересами и политикой классов, а не с пустыми «общими принципами», декламациями и фразами.

Лозунг национальной культуры есть буржуазный (а часто и черносотенно-клерикальный) обман. Наш лозунг есть интернациональная культура демократизма и всемирного рабочего движения.

Тут бундовец г. Либман срывается в бой и сокрушает меня следующей убийственной тирадой:

«Всякий, кто хоть немного знаком с национальным вопросом, знает, что интернациональная культура не есть иннациональная культура (культура без национальной формы); иннациональная культура, которая не должна быть ни русской, ни еврейской, ни польской, а только чистой культурой, есть бессмыслица; интер­национальные идеи именно могут стать близкими рабочему классу только тогда, когда приноровлены к языку, на котором рабочий говорит, и к конкретным национальным условиям, в которых он живет; рабочий не должен быть равнодушен к положению и развитию своей национальной культуры, потому что через нее и только через нее получает он возможность принять участие в «интернациональной культуре демократизма и всемирного рабочего движения». Это давно известно, но обо всем этом В. И. и знать не хочет…»

Вдумайтесь в это типичное бундовское рассуждение, долженствующее, изволите видеть, разрушить выстав­ленный мною марксистский тезис. С чрезвычайно самоуверенным видом, как человек, «знакомый с нацио­нальным вопросом», в качестве «давно известных» истин преподносит нам г. бундист обычные буржуазные взгляды.

Да, интернациональная культура не безнациональна, любезный бундист. Никто этого не говорил. Никто «чистой» культуры ни польской, ни еврейской, ни русской и т. д. не провозглашал, так что ваш пустой набор слов есть лишь попытка отвлечь внимание читателя и заслонить суть дела звоном слов.

В каждой национальной культуре есть, хотя бы не развитые, элементы демократической и социалисти­ческой культуры, ибо в каждой нации есть трудящаяся и эксплуатируемая масса, условия жизни которой неизбежно порождают идеологию демократическую и социалистическую. Но в каждой нации есть также культура буржуазная (а в большинстве еще черносо­тенная я клерикальная) — притом не в виде только «элементов», а в виде господствующей культуры. По­этому «национальная культура» вообще есть культура помещиков, попов, буржуазии. Эту основную истину, азбучную для марксиста, бундист оставил в тени, «заговорил» своим набором слов, т. е. на деле против вскрытия и разъяснения классовой пропасти дал читателю затемнение ее. На деле бундист выступил, как буржуа, весь интерес которого требует распро­странения веры в внеклассовую национальную куль­туру.

Ставя лозунг «интернациональной культуры демо­кратизма и всемирного рабочего движения», мы из каждой национальной культуры берем только ее демо­кратические и ее социалистические элементы, берем их только и безусловно в противовес буржуазной куль­туре, буржуазному национализму каждой нации. Ни один демократ и тем более ни один марксист не отри­цает равноправия языков или необходимости на родном языке полемизировать с «родной» буржуазией, про­пагандировать антиклерикальные или антибуржуазные идеи «родному» крестьянству и мещанству — об этом нечего говорить, этими бесспорными истинами бундист загораживает спорное, т. е. то, в чем действи­тельно заключается вопрос.

Вопрос в том, допустимо ли для марксистов ставить, прямо или косвенно, лозунг национальной культуры, или обязательно против него проповедовать на всех языках, «приноровляясь» ко всем местным и нацио­нальным особенностям — лозунг интернационализма рабочих.

Значение лозунга «национальной культуры» опреде­ляется не обещанием или добрым намерением данного интеллигентика «толковать» этот лозунг «в смысле проведения через него интернациональной культуры». Смотреть так было бы ребяческим субъективизмом. Значение лозунга национальной культуры определяется объективным соотношением всех классов данной страны и всех стран мира. Национальная культура буржуазии есть факт (причем, повторяю, буржуазия везде прово­дит сделки с помещиками и попами). Воинствующий буржуазный национализм, отупляющий, одурачиваю­щий, разъединяющий рабочих, чтобы вести их на по­воду буржуазии, — вот основной факт современности.

Кто хочет служить пролетариату, тот должен объединять рабочих всех наций, борясь неуклонно с бур­жуазным национализмом и «своим» и чужим. Кто защищает лозунг национальной культуры, — тому место среди националистических мещан, а не среди марксистов.

Возьмите конкретный пример. Может великорусский марксист принять лозунг национальной, великорус­ской, культуры? Нет. Такого человека надо поместить среди националистов, а не марксистов. Наше дело — бороться с господствующей, черносотенной и буржуаз­ной национальной культурой великороссов, развивая исключительно в интернациональном духе и в тесней­шем союзе с рабочими иных стран те зачатки, которые имеются и в нашей истории демократического и рабо­чего движения. Бороться со своими великорусскими помещиками и буржуа, против его «культуры», во имя интернационализма, бороться, «приноровляясь» к осо­бенностям Пуришкевичей и Струве, — вот твоя задача, а не проповедовать, не допускать лозунга национальной культуры.

То же самое относится к наиболее угнетенной и затравленной нации, еврейской. Еврейская националь­ная культура — лозунг раввинов и буржуа, лозунг наших врагов. Но есть другие элементы в еврейской культуре и во всей истории еврейства. Из 10½ миллионов евреев на всем свете немного более половины живет в Галиции и России, отсталых, полудиких странах, держащих евреев насилием в положении касты. Другая половина живет в цивилизованном мире, и там нет кастовой обособленности евреев. Там сказались ясно великие всемирно-прогрессивные черты в еврейской культуре: ее интернационализм, ее отзывчивость на передовые движения эпохи (процент евреев в демократических и пролетарских движениях везде выше процента евреев в населении вообще).

Кто прямо или косвенно ставит лозунг еврейской «национальной культуры», тот (каковы бы ни были его благие намерения) — враг пролетариата, сторонник старого и кастового в еврействе, пособник раввинов и буржуа. Наоборот, те евреи-марксисты, которые сли­ваются в интернациональные марксистские организа­ции с русскими, литовскими, украинскими и пр. ра­бочими, внося свою лепту (и по-русски и по-еврейски) в создание интернациональной культуры рабочего дви­жения, те евреи — вопреки сепаратизму Бунда — про­должают лучшие традиции еврейства, борясь против лозунга «национальной культуры».

Буржуазный национализм и пролетарский интер­национализм — вот два непримиримо-враждебные ло­зунга, соответствующие двум великим классовым лаге­рям всего капиталистического мира и выражающие две политики (более того: два миросозерцания) в нацио­нальном вопросе. Отстаивая лозунг национальной культуры, строя на нем целый план и практическую программу так называемой «культурно-национальной автономии», бундовцы на деле выступают проводниками буржуазного национализма в рабочую среду.

3. Националистический жупел «ассимиляторства»

Вопрос об ассимиляторстве, т. е. об утрате нацио­нальных особенностей, о переходе в другую нацию, позволяет наглядно представить последствия национа­листических шатаний бундовцев и их единомышлен­ников.

Г-н Либман, верно передавая и повторяя обычные доводы, вернее, приемы бундовцев, назвал требование единства и слияния рабочих всех национальностей данного государства в единых рабочих организациях (см. выше конец статьи из «Северной Правды») — «старой ассимиляторской россказней».

«Следовательно, — говорит по поводу заключения статьи в «Северной Правде» г. Ф. Либман, — на вопрос, к какой национальности вы принадлежите? рабочий должен отвечать: я социал-демократ».

Это наш бундовец считает верхом остроумия. На самом деле он разоблачает себя окончательно таки­ми остротами и криком об «ассимиляторстве», напра­вленными против последовательно-демократического и марксистского лозунга.

Развивающийся капитализм знает две исторические тенденции в национальном вопросе. Первая: пробужде­ние национальной жизни и национальных движений, борьба против всякого национального гнета, создание национальных государств. Вторая: развитие и уча­щение всяческих сношений между нациями, ломка на­циональных перегородок, создание интернационально­го единства капитала, экономической жизни вообще, политики, науки и т. д.

Обе тенденции суть мировой закон капитализма. Первая преобладает в начале его развития, вторая характеризует зрелый и идущий к своему превращению в социалистическое общество капитализм. С обеими тенденциями считается национальная программа мар­ксистов, отстаивая, во-первых, равноправие наций и языков, недопустимость каких бы то ни было приви­легий в этом отношении (а также право наций на само­определение, о чем ниже особо), а во-вторых, принцип интернационализма и непримиримой борьбы против заражения пролетариата буржуазным национализмом, хотя бы и самым утонченным.

Спрашивается, о чем же идет речь у нашего бун­довца, когда он вопиет к небу против «ассимиляторства»? О насилиях против наций, о привилегиях одной из наций он не мог здесь говорить, ибо тут не подходит вообще слово «ассимиляторство»; — ибо все марксисты, и порознь и как официальное единое целое, вполне определенно и недвусмысленно осудили самомалейшее национальное насилие, угнетение, неравноправие; — ибо, наконец, и в статье «Северной Правды», на кото­рую обрушился бундовец, эта общемарксистская мысль выражена с безусловной решительностью.

Нет. Тут невозможны увертки. Г-н Либман осуждал «ассимиляторство», понимая под этим не насилия, не неравноправие, не привилегии. Остается ли что-нибудь реальное в понятии ассимиляторства за вычетом всякого насилия и всякого неравноправия?

Безусловно, да. Остается та всемирно-историческая тенденция капитализма к ломке национальных пере­городок, к стиранию национальных различий, к асси­милированию наций, которая с каждым десятилетием проявляется все могущественнее, которая составляет один из величайших двигателей, превращающих капи­тализм в социализм.

Тот не марксист, тот даже не демократ, кто не при­знает и не отстаивает равноправия наций и языков, не борется со всяким национальным гнетом или неравно­правием. Это несомненно. Но так же несомненно, что тот якобы марксист, который на чем свет стоит ругает марксиста иной нации за «ассимиляторство», на деле представляет из себя просто националистического меща­нина. К этому малопочтенному разряду людей отно­сятся все бундовцы и (как сейчас увидим) украинские национал-социалы вроде гг. Л. Юркевича, Донцова и К°.

Чтобы конкретно показать всю реакционность взгля­дов этих националистических мещан, приведем троякого рода данные.

Всего больше кричат против «ассимиляторства» рос­сийских ортодоксальных марксистов еврейские нацио­налисты в России вообще, бундовцы в том числе, в особенности. Между тем, как видно из вышеприведен­ных данных, из 10½ миллионов евреев во всем мире около половины живет в цивилизованном мире, в усло­виях наибольшего «ассимиляторства», тогда как только несчастные, забитые, бесправные, задавленные Пуриш­кевичами (русскими и польскими) евреи России и Гали­ции живут в условиях наименьшего «ассимиляторства», наибольшего обособления, вплоть до «черты оседлости», «процентной нормы» и прочих пуришкевичевских пре­лестей.

Евреи в цивилизованном мире не нация, они всего больше ассимилировались, — говорят К. Каутский и О. Бауэр. Евреи в Галиции и в России не нация, они, к сожалению (и по вине не их, а Пуришкевичей), здесь еще каста. Таково бесспорное суждение людей, бес­спорно знающих историю еврейства и учитывающих вышеприведенные факты.

О чем же говорят эти факты? О том, что против «ассимиляторства» могут кричать только еврейские ре­акционные мещане, желающие повернуть назад коле­со истории, заставить ее идти не от порядков России и Галиции к порядкам Парижа и Нью-Йорка, а на­оборот.

Против ассимиляторства никогда не кричали те всемирно-исторические прославленные лучшие люди еврейства, которые давали миру передовых вождей демократии и социализма. Против ассимиляторства кричат только благоговейные созерцатели еврейской «задней».

О том, в каких размерах идет вообще процесс асси­миляции наций при современных условиях передового капитализма, можно составить себе приблизительное представление, например, по данным об эмиграции в Соединенные Штаты Северной Америки. Европа отпустила туда за 10 лет, 1891—1900 гг., — 3,7 млн. человек, а за девять лет, 1901—1909 гг., — 7,2 млн. человек. Перепись 1900 года насчитала в Соединенных Штатах свыше 10 млн. человек иностранцев. Штат Нью-Йорк, в котором было по той же переписи свыше 78 тыс. австрийцев, 136 тыс. англичан, 20 тыс. фран­цузов, 480 тыс. немцев, 37 тыс. венгерцев, 425 тыс. ирландцев, 182 тыс. итальянцев, 70 тыс. поляков, 166 тыс. из России (большей частью евреи), 43 тыс. шведов и т. д., — походит на мельницу, перемалываю­щую национальные различия. И то, что в крупных, интернациональных размерах происходит в Нью-Йорке, происходит также в каждом большом городе и фабрич­ном поселке.

Кто не погряз в националистических предрассудках, тот не может не видеть в этом процессе ассимиляции наций капитализмом величайшего исторического про­гресса, разрушения национальной заскорузлости раз­личных медвежьих углов — особенно в отсталых стра­нах вроде России.

Возьмите Россию и отношение великороссов к украин­цам. Разумеется, всякий демократ, не говоря уже о марксисте, будет решительно бороться против неслы­ханного унижения украинцев и требовать полного равноправия их. Но было бы прямой изменой социа­лизму и глупенькой политикой даже с точки зрения буржуазных «национальных задач» украинцев — ос­лаблять существующую теперь, в пределах одного го­сударства, связь и союз украинского и великорус­ского пролетариата.

Г-н Лев Юркевич, называющий себя тоже «маркси­стом» (бедный Маркс!), дает образец этой глупенькой политики. В 1906 году, — пишет г. Юркевич, — Соко­ловский (Басок) и Лукашевич (Тучапский) утверждали, что украинский пролетариат совершенно обрусел и особая организация ему не нужна. Не пытаясь привести ни единого факта по существу вопроса, г. Юркевич обрушивается за это на обоих, истерически вопя — совершенно в духе самого низкопробного, тупого и реакционного национализма — что это-де «националь­ная пассивность», «национальное отречение», что эти люди «раскололи (!!) украинских марксистов» и т. п. У нас теперь, несмотря на «подъем национального украинского сознания среди рабочих», меньшинство рабочих «национально сознательно», а большинство, — уверяет г. Юркевич, — «находится еще под влиянием российской культуры». И наше дело, — восклицает националистический мещанин, — «не идти за массами, а вести их за собой, выяснять им национальные задачи (национальну справу)» («Дзвiн», с. 89).

Все это рассуждение г. Юркевича — целиком бур­жуазно-националистическое. Но даже с точки зрения буржуазных националистов, из которых одни хотят полного равноправия и автономии Украины, а другие — независимого украинского государства, это рассужде­ние не выдерживает критики. Противником освободи­тельных стремлений украинцев является класс поме­щиков великорусских и польских, затем буржуазия тех же двух наций. Какая общественная сила способна к отпору этим классам? Первое десятилетие XX века дало фактический ответ: эта сила исключительно рабочий класс, ведущий за собой демократическое крестьянство. Стремясь разделить и тем ослабить действительно демократическую силу, при победе ко­торой было бы невозможно национальное насилие, г. Юркевич изменяет интересам не только демократии вообще, но и своей родины, Украины. При едином дей­ствии пролетариев великорусских и украинских сво­бодная Украина возможна, без такого единства о ней не может быть и речи.

Но марксисты не ограничиваются буржуазно-нацио­нальной точкой зрения. Уже несколько десятилетий вполне определился процесс более быстрого экономи­ческого развития юга, т. е. Украины, привлекающей из Великороссии десятки и сотни тысяч крестьян и рабочих в капиталистические экономии, на рудники, в города. Факт «ассимиляции» — в этих пределах — великорусского и украинского пролетариата несомне­нен. И этот факт безусловно прогрессивен. Капита­лизм ставит на место тупого, заскорузлого, оседлого и медвежьи-дикого мужика великоросса или украинца подвижного пролетария, условия жизни которого ло­мают специфически национальную узость как вели­корусскую, так и украинскую. Допустим, что между Великороссией и Украиной станет со временем государ­ственная граница, — и в этом случае историческая прогрессивность «ассимиляции» великорусских и ук­раинских рабочих будет несомненна, как прогрес­сивно перемалывание наций в Америке. Чем свободнее станет Украина и Великороссия, тем шире и быстрее будет развитие капитализма, который тогда еще силь­нее будет привлекать рабочих всех наций из всех обла­стей государства и из всех соседних государств (если бы Россия оказалась соседним государством по отношению к Украине) рабочую массу в города, на рудники, на заводы.

Г-н Лев Юркевич поступает, как настоящий буржуа и притом близорукий, узкий, тупой буржуа, т. е. как мещанин, когда он интересы общения, слияния, ассимиляции пролетариата двух наций отбрасывает прочь ради моментального успеха украинской нацио­нальной справы. Национальная справа — сначала, про­летарская — потом, говорят буржуазные националисты и гг. Юркевичи, Донцовы и т. п. горе-марксисты за ними. Пролетарская справа — прежде всего, говорим мы, ибо она обеспечивает не только длительные, корен­ные интересы труда и интересы человечества, но и интересы демократии, а без демократии немыслима ни автономная, ни независимая Украина.

Наконец, в необыкновенно богатом националистиче­скими перлами рассуждении г. Юркевича надо отметить еще следующее. Меньшинство украинских рабочих — национально сознательно, говорит он, — «большинство находится еще под влиянием русской культуры» (бiльшiсть перебувае ще пiд впливом росiйськоi культури).

Когда речь идет о пролетариате, это противопостав­ление украинской культуры в целом великорусской культуре, тоже в целом, означает самое бесстыдное предательство интересов пролетариата в пользу бур­жуазного национализма.

Есть две нации в каждой современной нации — ска­жем мы всем национал-социалам. Есть две националь­ные культуры в каждой национальной культуре. Есть великорусская культура Пуришкевичей, Гучко­вых и Струве, — но есть также великорусская куль­тура, характеризуемая именами Чернышевского и Плеханова. Есть такие же две культуры в украинстве, как и в Германии, Франции, Англии, у евреев и т. д. Если большинство украинских рабочих находится под влиянием великорусской культуры, то мы знаем твердо, что наряду с идеями великорусской поповской буржуазной культуры действуют тут и идеи великорусской демократии и социал-демократии. Борясь с пер­вого рода «культурой», украинский марксист всегда выделит вторую культуру и скажет своим рабочим: «всякую возможность общения с великорусским созна­тельным рабочим, с его литературой, с его кругом идей обязательно всеми силами ловить, использовать, за­креплять, этого требуют коренные интересы и украин­ского и великорусского рабочего движения».

Если украинский марксист даст себя увлечь вполне законной и естественной ненавистью к великороссам-угнетателям до того, что он перенесет хотя бы частичку этой ненависти, хотя бы только отчуждение, на проле­тарскую культуру и пролетарское дело великорусских рабочих, то этот марксист скатится тем самым в болото буржуазного национализма. Точно так же и велико­русский марксист скатится в болото национализма, не только буржуазного, но и черносотенного, если он забудет хоть на минуту требование полного равно­правия украинцев или их право на образование само­стоятельного государства.

Великорусские и украинские рабочие должны вместе и, пока они живут в одном государстве, в самом тесном организационном единстве и слиянии отстаивать общую или интернациональную культуру пролетарского дви­жения, относясь с абсолютной терпимостью к вопросу о языке пропаганды и об учете чисто местных или чисто национальных частностей в этой пропаганде. Таково безусловное требование марксизма. Всякая проповедь отделения рабочих одной нации от другой, всякие нападки на марксистское «ассимиляторство», всякое противопоставление в вопросах, касающихся пролетариата, одной национальной культуры в целом другой якобы целой национальной культуре и т. п. есть буржуазный национализм, с которым обязательна беспощадная борьба.

 

4. «Культурно-национальная автономия»

Вопрос о лозунге «национальной культуры» имеет для марксистов громадное значение не только потому, что он определяет идейное содержание всей нашей пропаганды и агитации по национальному вопросу в отличие от пропаганды буржуазной, — но и потому еще, что целая программа пресловутой культурно-национальной автономии построена на этом лозунге.

Основной, принципиальный грех этой программы тот, что она стремится воплотить в жизнь самый утон­ченный и самый абсолютный, до конца доведенный, национализм. Суть этой программы: каждый гражданин записывается в ту или иную нацию, и каждая нация составляет юридическое целое, с правом принудитель­ного обложения своих членов, с национальными пар­ламентами (сеймами), с национальными «статс-секре­тарями» (министрами).

Такая идея в применении к национальному вопросу похожа на идею Прудона в применении к капитализму. Не уничтожить капитализм и его основу — товарное производство, а очистить эту основу от злоупотреб­лений, от наростов и т. п.; не уничтожить обмен и ме­новую стоимость, а, наоборот, «конституировать» ее, сделать ее всеобщей, абсолютной, «справедливой», ли­шенной колебаний, кризисов, злоупотреблений — вот идея Прудона.

Как мелкобуржуазен Прудон, как его теория абсолю­тирует, возводит в перл создания обмен и товарное производство, так мелкобуржуазна теория и программа «культурно-национальной автономии», абсолютирую­щая, возводящая в перл создания буржуазный нацио­нализм, очищающая его от насилия и несправедливостей и т. д.

Марксизм непримирим с национализмом, будь он самый «справедливый», «чистенький», тонкий и циви­лизованный. Марксизм выдвигает на место всякого на­ционализма — интернационализм, слияние всех наций в высшем единстве, которое растет на наших глазах с каждой верстой железной дороги, с каждым междуна­родным трестом, с каждым (международным по своей экономической деятельности, а затем и по своим идеям, по своим стремлениям) рабочим союзом.

Принцип национальности исторически неизбежен в буржуазном обществе, и, считаясь с этим обществом, марксист вполне признает историческую законность национальных движений. Но, чтобы это признание не превратилось в апологию национализма, надо, чтобы оно ограничивалось строжайше только тем, что есть прогрессивного в этих движениях, — чтобы это признание не вело к затемнению пролетарского со­знания буржуазной идеологией.

Прогрессивно пробуждение масс от феодальной спячки, их борьба против всякого национального гнета, за суверенность народа, за суверенность нации. Отсюда безусловная обязанность для марксиста отста­ивать самый решительный и самый последователь­ный демократизм во всех частях национального воп­роса. Это — задача, главным образом, отрицательная. А дальше ее идти в поддержке национализма пролета­риат не может, ибо дальше начинается «позитивная» (положительная) деятельность буржуазии, стремящейся к укреплению национализма.

Скинуть всякий феодальный гнет, всякое угнетение наций, всякие привилегии одной из наций или одному из языков — безусловная обязанность пролетариата, как демократической силы, безусловный интерес про­летарской классовой борьбы, которая затемняется и задерживается национальной грызней. Но содейство­вать буржуазному национализму за этими, строго ограниченными, в определенные исторические рамки поставленными пределами — значит изменять проле­тариату и становиться на сторону буржуазии. Тут есть грань, которая часто бывает очень тонка и о кото­рой совсем забывают бундовские и украинские нацио­нал-социалы.

Борьба против всякого национального гнета — без­условно да. Борьба за всякое национальное развитие, за «национальную культуру» вообще — безусловно нет. Экономическое развитие капиталистического общества показывает нам во всем мире примеры недоразвитых национальных движений, примеры образования круп­ных наций из ряда мелких или в ущерб некоторым мелким, примеры ассимиляции наций. Принцип бур­жуазного национализма — развитие национальности вообще, отсюда исключительность буржуазного национализма, отсюда безвыходная национальная грызня. Пролетариат же не только не берется отстоять нацио­нальное развитие каждой нации, а, напротив, предо­стерегает массы от таких иллюзий, отстаивает самую полную свободу капиталистического оборота, привет­ствует всякую ассимиляцию наций за исключением насильственной или опирающейся на привилегии.

Закрепить национализм в известной, «по справедли­вости» отграниченной сфере, «конституировать» нацио­нализм, разгородить крепко и прочно все нации между собой посредством особого государственного учре­ждения — вот идейная основа и содержание куль­турно-национальной автономии. Эта мысль насквозь буржуазная и насквозь ложная. Никакого закрепления национализма пролетариат поддерживать не может, — напротив, он поддерживает все, помогающее стиранию национальных различий, падению национальных пере­городок, все, делающее связи между национальностями теснее и теснее, все, ведущее к слиянию наций. Посту­пать иначе — значит встать на сторону реакционного националистического мещанства.

Когда проект культурно-национальной автономии обсуждался австрийскими с.-д. на их съезде в Брюнне (в 1899 г.) ⁵, то на теоретическую оценку этого проекта почти не было обращено внимания. Но поучительно отметить, что указывалось два таких довода против этой программы: 1) она повела бы к усилению клери­кализма; 2) «ее результатом было бы увековечение шовинизма, внесение его в каждую маленькую общину, в каждую маленькую группу» (стр. 92 официальных протоколов Брюннского съезда на немецком языке. Есть русский перевод в издании еврейской национали­стической партии «Серп» ⁶).

Не подлежит сомнению, что «национальная культура» в обычном значении этого слова, т. е. школы и т. д., находится в настоящее время под преобладающим влиянием клерикалов и буржуазных шовинистов во всех странах мира. Когда бундовцы, защищая «куль­турно-национальную» автономию, говорят, что консти­туирование наций сделает классовую борьбу внутри их чистой от всяких посторонних соображений, то это явная и смешная софистика. Серьезная классовая борьба во всяком капиталистическом обществе ведется прежде всего в области экономической и политической. Выделение отсюда области школьной, во-первых, неле­пая утопия, ибо оторвать школу (как и «национальную культуру» вообще) от экономики и политики нельзя, а во-вторых, именно экономическая и политическая жизнь капиталистической страны заставляет на каждом шагу ломать нелепые и устарелые национальные пере­городки и предрассудки, а выделение школьного и т. п. дела как раз консервировало бы, обострило, усилило «чистый» клерикализм и «чистый» буржуазный шови­низм.

В акционерных обществах сидят вместе, вполне сли­ваясь друг с другом, капиталисты разных наций. На фабрике работают вместе рабочие разных наций. При всяком действительно серьезном и глубоком полити­ческом вопросе группировка идет по классам, а не по нациям. «Изъятие из ведения государства» школьного и т. п. дела и передача его нациям означает как раз попытку отделить от сливающей нации экономики наиболее, так сказать, идеологическую область обще­ственной жизни, где всего легче «чистая» национальная культура или национальное культивирование клери­кализма и шовинизма.

В практическом своем осуществлении план «экстер­риториальной» (внеземельной, не связанной с землей, на которой та или иная нация живет) или «культурно-национальной» автономии означал бы только одно: разделение школьного дела по национальностям, т. е. введение национальных курий в школьном деле. Доста­точно себе ясно представить эту действительную сущ­ность знаменитого бундовского плана, чтобы понять всю его реакционность даже с точки зрения демократии, не говоря уже о точке зрения классовой борьбы проле­тариата за социализм.

Один пример и один проект «национализации» школь­ного дела наглядно пояснят, в чем тут суть. В Соеди­ненных Штатах Северной Америки до сих пор держится во всей жизни деление штатов на северные и южные; первые — с наибольшими традициями свободы и борьбы против рабовладельцев, вторые — с наибольшими тра­дициями рабовладения, с остатками травли негров, с их экономической придавленностью, культурной приниженно-стью (44% неграмотных среди негров и 6% среди белых) и т. д. Так вот, в северных штатах негры учатся вместе с белыми, в одних школах. На юге есть особые — «национальные» или расовые, как угодно, — школы для негров. Кажется, это единствен­ный пример «национализации» школы на деле.

На востоке Европы есть страна, где до сих пор возможны дела вроде дела Бейлиса, где евреи осуждены гг. Пуришкевичами на положение хуже негров. В этой стране возник недавно в министерстве проект нацио­нализации еврейской школы. К счастью, эта реакционная утопия едва ли осуществится, как и утопия австрийских мелких буржуа, отчаявшихся в осуществлении последо­вательной демократии, в прекращении национальной грызни и выдумавших футляры для наций в школьном деле, чтобы они не могли грызться из-за дележа школ…, но «конституировались» для вечной грызни одной «на­циональной культуры» против другой.

В Австрии культурно-национальная автономия оста­лась в значительной степени литераторской выдумкой, которую не взяли всерьез сами австрийские с.-д. Зато в России ее приняли в программу все буржуазные партии еврейства и несколько мещанских, оппортуни­стических элементов разных наций — например, бун­довцы, ликвидаторы на Кавказе, конференция россий­ских национальных партий левонароднического на­правления. (Эта конференция — заметим в скобках — состоялась в 1907 году, и ее решение принято было при воздержании русских с.-р. и польских социал-патриотов, P.P.S. ⁷. Воздержание — удивительно ха­рактерный способ отношения эсеров и п.-п.-с-ов к важнейшему принципиальному вопросу в области на­циональной программы!)

В Австрии именно Отто Бауэр, главнейший тео­ретик «культурно-национальной автономии», посвятил специальную главу своей книги доказательству невоз­можности выставлять эту программу для евреев. В Рос­сии, именно в еврействе, все буржуазные партии — и их подголосок Бунд — приняли эту программу ^*. Что это значит? Это значит, что история разоблачила полити­ческой практикой другого государства нелепость вы­думки Бауэра, точно так же, как русские бернштей­нианцы (Струве, Туган-Барановский, Бердяев и К°) разоблачили своей быстрой эволюцией от марксизма к либерализму действительное идейное содержание не­мецкой бернштейниады.

* Что бундовцы с необыкновенным азартом часто отрицают факт при­нятия «культурно-национальной автономии» всеми буржуазными партиями еврейства, это понятно. Слишком явно этот факт вскрывает действительную роль Бунда. Когда один из бундовцев, г. Манин в «Луче», попробовал по­вторить свое отрицание, его вполне разоблачил Н. Скоп. (см. «Просвещение» № 3). Но когда г. Лев Юркевич в «Дзвiне» (1913, № 7—8, с. 92) цитирует из «Просвещения» (№ 3, стр. 78) фразу Н. Ск.: «Бундисты — вместе со всеми буржуазными еврейскими партиями и группами — давно отстаивают культурно-национальную автономию» и извращает эту цитату, выкидывая из нее слово «бундисты» и подменяя слова: «культурно-национальную авто­номию» словами: «национальных прав», то остается лишь развести руками!! Г-н Лев Юркевич — не только националист, не только поразительный не­вежда в истории с.-д. и их программе, но и прямой подделыватель цитат для ради пользы Бунда. Плохи же дела Бунда и господ Юркевичей!

Ни австрийские, ни российские с.-д. не приняли «культурно-националь-ной» автономии в свою про­грамму. Но буржуазные партии еврейства в самой отсталой стране и ряд мещанских якобы социалистиче­ских групп приняли ее, чтобы нести в утонченной форме идеи буржуазного национализма в рабочую среду. Факт этот говорит сам за себя.

Раз уже нам пришлось коснуться австрийской про­граммы по национальному вопросу, нельзя не восста­новить истицы, часто извращаемой бундовцами. На Брюннском съезде была представлена чистая про­грамма «культурно-национальной автономии». Это — программа южнославянской с.-д., § 2-ой ее гласит: «Каждый живущий в Австрии народ, без отношения к занимаемой его членами территории, составляет автономную группу, которая совершенно самостоя­тельно ведает всеми своими национальными (языко­выми и культурными) делами». Эту программу защищал не только Кристан, но и влиятельный Элленбоген. Но она была снята, за нее не нашлось ни одного голоса. Принята программа территориалистическая, т. е. не создающая никаких национальных групп «без отно­шения к территории, занимаемой членами нации».

В принятой программе § 3-ий гласит: «Самоуправ­ляющиеся области одной и той же нации образуют вместе национально-единый союз, который решает свои национальные дела вполне автономно» (ср. «Про­свещение», 1913 г., № 4, с. 28 ⁸). Ясно, что и эта ком­промиссная программа неверна. Поясним примером. Немецкая община колонистов в Саратовской губернии плюс немецкое предместье рабочих в Риге или в Лодзи плюс немецкий поселок под Питером и т. д. образуют «национально-единый союз» немцев в России. Очевидно, что требовать подобной вещи, закреплять такого союза с.-д. не могут, хотя они нисколько не отрицают, разумеется, свободы всяких союзов и в том числе союза любых общин любой национальности в данном госу­дарстве. Но выделением, по государственному закону, немцев и т. п. из разных местностей и классов России в единый немецко-национальный союз могут заниматься попы, буржуа, мещане, кто угодно — только не социал-демократы.

5. Равноправие наций и права национального меньшинства

Самый распространенный прием российских оппор­тунистов при обсуждении национального вопроса, это — ссылаться на пример Австрии.  В  моей  статье «Северной Правде» (№ 10 «Просвещения», с. 96—98), а которую обрушились оппортунисты (г. Семковский в «Новой Рабочей Газете», г. Либман в «Цайт»), я утвер­ждаю,  что есть только  одно  решение национального вопроса, поскольку вообще возможно таковое в мире капитализма, и это решение — последовательный демо­кратизм. В доказательство я ссылаюсь, между прочим, на Швейцарию.

Эта ссылка не нравится обоим, названным выше оп­портунистам, которые пытаются опровергнуть ее или ослабить ее значение. Каутский, видите ли, сказал, что Швейцария — исключение; в Швейцарии-де совсем особая децентрализация, особая история, особые геогра­фические условия, расселение иноязычного населения чрезвычайно оригинальное и т. д. и т. д.

Все это — не более, как попытки уклониться от существа спора. Конечно, Швейцария — исключение в том смысле, что она — не цельное национальное государство. Но такое же исключение (или отста­лость, — добавляет Каутский) — Австрия и Россия. Конечно, в Швейцарии лишь особые, оригинальные, исторические и бытовые условия обеспечили больше демократизма, чем в большинстве соседних с ней ев­ропейских стран.

Но при чем все это, если речь идет об образце, у кото­рого надо заимствовать? Во всем мире являются, при современных условиях, исключением страны, в которых то или иное учреждение осуществлено на последова­тельно демократических началах. Разве это мешает нам, в нашей программе, отстаивать последовательный демократизм во всех учреждениях?

Особенность Швейцарии — ее история, ее геогра­фические и прочие условия. Особенность России — невиданная еще в эпоху буржуазных революций сила пролетариата и страшная общая отсталость страны, объективно вызывающая необходимость в исключи­тельно быстром и решительном движении вперед, под угрозой всяческих минусов и поражений.

Мы вырабатываем национальную программу с точки зрения пролетариата; с которых же пор в образцы рекомендуется брать худшие примеры вместо лучших?

Не остается ли во всяком случае бесспорным и неоспоримым фактом, что национальный мир при капитализме осуществлен (поскольку он вообще осуществим) исключительно в странах последовательного демократизма?

Раз это бесспорно, то упорные ссылки оппортунистов на Австрию вместо Швейцарии остаются приемом вполне кадетским, ибо кадеты всегда списывают худ­шие, а не лучшие европейские конституции.

В Швейцарии три государственных языка, но зако­нопроекты при референдуме печатаются на пяти язы­ках, то есть кроме трех государственных на двух «романских» диалектах. На этих двух диалектах, по переписи 1900 года, говорит в Швейцарии 38 651 житель из 3 315 443, т. е. немного более одного процента. В армии офицерам и унтер-офицерам «предоставляется самая широкая свобода обращаться к солдатам на их родном языке». В кантонах Граубюндене и Валлисе (в каждом немного более ста тысяч жителей) оба диа­лекта пользуются полным равноправием *.

Спрашивается, надо ли нам проповедовать и отстаи­вать этот живой опыт передовой страны или заим­ствовать у австрийцев нигде еще в мире не испробован­ные (и самими австрийцами еще не принятые) выдумки вроде «экстерриториальной автономии»?

Проповедь этой выдумки есть проповедь разделения школьного дела по национальностям, т. е. прямо вред­ная проповедь. А опыт Швейцарии показывает, что на практике возможно и осуществлено обеспечение наибольшего (сравнительно) национального мира при последовательном (опять-таки сравнительно) демокра­тизме всего государства.

«В Швейцарии, — говорят изучавшие этот вопрос люди, — нет национального вопроса в восточноевропейском смысле. Даже слово это (национальный вопрос) здесь неизвестно… Швейцария оставила борьбу национальностей далеко позади, в 1797 — 1803 годах»**.

* См. Rene Henry: «La Suisse et la question des langues», Bern, 1907 (Рене Анри: «Швейцария и вопрос о языках», Берн, 1907. Ред.).

‘* См. Ed. Blocher: «Die Nationalitäten in der Schweiz», Brl., 1910 (Эд. Блохер: «Национальности в Швейцарии», Берлин, 1910. Ред.),

Это значит, что эпоха великой французской рево­люции, давшая наиболее демократическое решение очередных вопросов перехода от феодализма к капита­лизму, сумела мимоходом, между прочим, «решить» и национальный вопрос.

И пусть попробуют теперь гг. Семковские, Либманы и прочие оппортунисты утверждать, что это «исклю­чительно-швейцарское» решение неприменимо к любо­му уезду или даже части уезда России, где только на 200 000 жителей есть два диалекта сорока тысяч граждан, желающих пользоваться в своем крае полным равноправием в отношении языка!

Проповедь полного равноправия наций а языков выделяет в каждой нации одни только последовательно демократические элементы (т. е. только пролетариев), объединяя их не по национальности, а по стремлению к глубоким и серьезным улучшениям общего строя государства. Наоборот, проповедь «культурно-нацио­нальной автономии», несмотря на благие пожелания отдельных лиц и групп, разделяет нации и сближает на деле рабочих одной нации с ее буржуазией (приня­тие этой «культурно-национальной автономии» всеми буржуазными партиями еврейства).

В неразрывной связи с принципом полного равно­правия стоит обеспечение прав национального мень­шинства. В моей статье в «Северной Правде» этот принцип выражен почти так же, как в более позднем, официальном и более точном, решении совещания марксистов. Это решение требует «включения в кон­ституцию основного закона, объявляющего недействи­тельными какие бы то ни было привилегии одной из наций и какие бы то ни было нарушения прав нацио­нального меньшинства».

Г-н Либман пробует смеяться над этой формулиров­кой, спрашивая: «Откуда же это известно, в чем состоят права национального меньшинства?». Относится ли, дескать, к числу этих прав право на «свою программу» в национальных школах? Как велико должно быть национальное меньшинство, чтобы оно имело право иметь своих судей, чиновников, школы на родном языке? Г. Либман желает вывести из этих вопросов необходи­мость «положительной» национальной программы.

На самом же деле эти вопросы показывают наглядно, какие реакционные вещи протаскивает наш бундист под прикрытием спора якобы о мелких деталях и част­ностях.

«Своя программа» в своей национальной школе!.. У марксистов, любезный национал-социал, есть об­щая школьная программа, требующая, например, без­условно светской школы. С точки зрения марксистов, в демократическом государстве недопустимо нигде и никогда отступление от этой общей программы (а запол­нение ее какими-либо «местными» предметами, языками и проч. определяется решением местного населения). Из принципа же «изъять из ведения государства» школьное дело и отдать его нациям вытекает, что мы, рабочие, предоставляем «нациям» в нашем, демократи­ческом, государстве тратить народные деньги на кле­рикальную школу! Г. Либман, сам того не замечая, наглядно пояснил реакционность «культурно-нацио­нальной автономии»!

«Как велико должно быть национальное мень­шинство?» Этого не определяет даже излюбленная бундовцами австрийская программа: она гласит (еще короче и еще менее ясно, чем у нас) — «Право нацио­нальных меньшинств охраняется особым законом, ко­торый должен быть издан имперским парламентом» (§ 4 брюннской программы).

Почему же это никто не придирался к австрийским с.-д. с вопросом, каков именно этот закон? Какому именно меньшинству и какие именно права он должен обеспечить?

Потому, что все разумные люди понимают неумест­ность и невозможность определять в программе част­ности. Программа устанавливает лишь основные прин­ципы. В данном случае основной принцип подразу­мевается у австрийцев и прямо выражен в решении последнего российского совещания марксистов. Этот принцип: недопущение никаких национальных приви­легий и никакого национального неравноправия.

Возьмем конкретный пример, чтобы разъяснить вопрос бундовцу. В городе С.-Петербурге, по данным школьной переписи 18 января 1911 года, было в началь­ных школах «министерства народного «просвещения» 48 076 учащихся. Из них было евреев 396, т. е. менее одного процента. Далее, было учащихся — 2 румын, 1 грузин, 3 армян, и т. д. ⁹. Можно ли составить такую «положительную» национальную программу, чтобы охватить это разнообразие отношений и условий? (А Питер далеко еще, разумеется, не самый «пестрый» национальный город в России.) Кажется, даже специа­листы по национальным «тонкостям», вроде бундовцев, не составят такой программы.

Между тем, будь в конституции государства основной закон о недействительности всякой меры, нарушающей права меньшинства, — любой гражданин мог бы тре­бовать отмены распоряжения, которое отказало бы, например, в найме, на казенный счет, особых учителей еврейского языка, еврейской истории и т. п. или в предоставлении казенного помещения для лекций ев­рейским, армянским, румынским детям, даже одному грузинскому ребенку. Во всяком случае нет ничего невозможного в том, чтобы удовлетворить все разумные и справедливые желания национальных меньшинств на основе равноправия, и никто не скажет, чтобы пропаганда равноправия была вредна. Наоборот, про­паганда разделения школьного дела по нациям, пропаганда, например, особой еврейской школы для еврейских детей в Питере была бы безусловно вредна, а создание национальных школ для всяких националь­ных меньшинств, для 1, 2, 3 детей прямо-таки невоз­можно.

Далее, невозможно ни в каком общегосударственном законе определить, каково должно быть национальное меньшинство, чтобы оно имело право на особую школу или на особых учителей по дополнительным предметам и т. п.

Наоборот, общегосударственный закон о равно­правии вполне может быть разработан детально и развит в специальных узаконениях, в постанов­лениях областных сеймов, городов, земств, общин и т. д.

6. Централизация и автономия

Г-н Либман пишет в своем возражении:

«Возьмите у нас Литву, Балтийский край, Польшу, Волынь, юг России и т. п., — вы везде найдете смешанное население; нет ни одного города, где бы не было большого национального меньшинства. Как далеко ни провести децентрализации, везде найдутся в различных местностях (главным образом в городских общинах) различные национальности вместе, а именно демокра­тизм отдаст национальное меньшинство в руки национальному большинству. Но, как известно, В. И. относится враждебно к такому федеративному государственному устройству и беско­нечной децентрализации, которые имеют место в Швейцарском союзе. Спрашивается, к чему он привел в пример Швейцарию?»

К чему я привел пример Швейцарии, было уже объяснено выше. Точно так же было объяснено, что проблема охраны прав национального меньшинства разрешима только путем издания общегосударственного закона в последовательно-демократическом, не отсту­пающем от принципа равноправия, государстве. Но в приведенной цитате г. Либман повторяет еще одно из самых ходких (и самых неверных) возражений (или скептических замечаний), которые делаются обыкно­венно против марксистской национальной программы и которые заслуживают поэтому разбора.

Марксисты, разумеется, относятся враждебно к феде­рации и децентрализации — по той простой причине, что капитализм требует для своего развития возможно более крупных и возможно более централизованных государств. При прочих равных условиях, сознательный пролетариат всегда будет отстаивать более крупное государство. Он всегда будет бороться против средне­векового партикуляризма, всегда будет приветствовать возможно тесное экономическое сплочение крупных территорий, на которых бы могла широко развернуться борьба пролетариата с буржуазией.

Широкое и быстрое развитие производительных сил капитализмом требует больших, государственно-спло­ченных и объединенных, территорий, на которых толь­ко и может сплотиться, уничтожая все старые, средне-вековые, сословные, узкоместные, мелконациональные, вероисповедные и прочие перегородки, класс буржуа­зии, — а вместе с ним и его неизбежный антипод — класс пролетариев.

О праве наций на самоопределение, т. е. на отделе­ние и образование самостоятельного национального государства, мы будем говорить особо *. Но, пока и поскольку разные нации составляют единое государ­ство, марксисты ни в каком случае не будут пропо­ведовать ни федеративного принципа, ни децентра­лизации. Централизованное крупное государство есть громадный исторический шаг вперед от средневековой раздробленности к будущему социалистическому един­ству всего мира, и иначе как через такое государство (неразрывно связанное с капитализмом) нет и быть не может пути к социализму.

Но непозволительно было бы забывать, что, отстаи­вая централизм, мы отстаиваем исключительно демо­кратический централизм. На этот счет всякое мещанство вообще и националистическое мещанство (покойный Драгоманов в том числе) внесли такую путаницу в вопрос, что приходится снова и снова уделять время его распутыванию.

Демократический централизм не только не исключает местного самоуправления с автономией областей, отличающихся особыми хозяйственными и бытовыми условиями, особым национальным составом населе­ния и т. п., а, напротив, необходимо требует и того и другого. У нас смешивают постоянно централизм с произволом и бюрократизмом. История России, есте­ственно, должна была породить такое смешение, но оно остается все же безусловно непозволительным для марксиста.

Пояснить это всего легче будет па конкретном при­мере.

Роза Люксембург в своей обширной статье: «Нацио­нальный вопрос и автономия» **, среди многих забав­ных ошибок (о которых ниже), делает и ту особенно забавную ошибку, что требование автономии пробует ограничить одной только Польшей.

* См. Сочинения, 4 изд., том 20, стр.  365—424.  Ред.

** «Przegląd Socjaldemokratyczny» ¹⁰, Kraków, 1908 и 1909.

Но посмотрите сначала, как она определяет автономию.

Роза Люксембург признает — и, будучи марксист­кой, обязана, конечно, признать, — что все важнейшие существенные для капиталистического общества эко­номические и политические вопросы должны подлежать ведению отнюдь не автономных сеймов отдельных областей, а исключительно центрального, общегосудар­ственного парламента. К этим вопросам относятся: политика таможенная, торгово-промышленное законо­дательство, пути сообщения и средства сношения (железные дороги, почта, телеграф, телефон и т. д.), войско, податная система, гражданское * и уголовное право, общие принципы школьного дела (например, закон об исключительно-светской школе, о всеобщем обучении, о минимуме программы, о демократическом устройстве школьных порядков и т. п.), законода­тельство об охране труда, о политических свободах (право коалиций) и т. д. и т. п.

* Роза Люксембург доходит в развитии своей мысли до деталей, упоми­ная, напр., — и вполне справедливо — законодательство о разводе (№ 12, стр. 162 названного журнала),

Ведению автономных сеймов подлежат — на основе общегосударственного законодательства — вопросы чи­сто местного, областного или чисто национального зна­чения. Развивая и эту мысль с большой — чтобы не сказать: с чрезмерной — детальностью, Роза Люк­сембург указывает, например, на постройку железных дорог местного значения (№ 12, стр. 149), на местные шоссейные дороги (№ 14—15, стр. 376) и т. п.

Совершенно очевидно, что нельзя себе представить современного действительно демократического госу­дарства без предоставления такой автономии всякой области с сколько-нибудь существенными хозяйствен­ными и бытовыми особенностями, с особым националь­ным составом населения и т. п. Принцип централизма, необходимого в интересах развития капитализма, не только не подрывается такой (местной и областной) автономией, а, напротив, именно проводится в жизнь — демократически, а не бюрократически — благодаря ей. Широкое, свободное, быстрое развитие капитализма сделалось бы невозможным, или по крайней мере было бы крайне затруднено без такой автономии, которая облегчает и концентрацию капиталов, и развитие производительных сил, и сплочение буржуазии и про­летариата в общегосударственном масштабе. Ибо бюро­кратическое вмешательство в чисто местные (областные, национальные и т. п.) вопросы есть одно из величайших препятствий экономическому и политическому разви­тию вообще и в частности одно из препятствий центра­лизму в серьезном, в крупном, в основном.

Поэтому трудно удержаться от улыбки, читая, как наша великолепная Роза Люксембург старается с совер­шенно серьезным видом и с «чисто марксистскими» словами доказать применимость требования автономии только к одной Польше, только в виде исключения! Разумеется, тут нет ни капли патриотизма «своего прихода», — тут одни только «деловые» соображения… например, относительно Литвы.

Роза Люксембург берет четыре губернии: Виленскую, Ковенскую, Гродненскую и Сувалкскую, уверяя чита­телей (и самое себя), что в них «главным образом» живут литовцы, причем, соединяя вместе население этих губерний, она получает процент литовцев = 23% всего населения, а если присоединить к литовцам жмудь, то 31 % населения — менее трети. Вывод, ра­зумеется, получается тот, что мысль об автономии Ли­твы «произвольна и искусственна» (№ 10, стр. 807).

Читатель, знакомый с общеизвестными недостатками нашей российской казенной статистики, сразу увидит ошибку Розы Люксембург. К чему было брать Гроднен­скую губернию, в которой литовцы составляют лишь 0,2%, две десятых процента? К чему было брать всю Виленскую губернию, а не один только Трокский уезд ее, в котором литовцы составляют большинство населения? К чему было брать всю Сувалкскую губер­нию, определяя число литовцев в 52% ее населения, а не литовские уезды этой губернии, т. е. 5 уездов из 7, в которых литовцы составляют 72 % населения?

Смешно толковать об условиях и требованиях совре­менного капитализма и брать не «современные» и не «капиталистические», а средневековые, крепостни­ческие, казенно-бюрократические административ-ные де­ления России, притом в самой грубой их форме (губер­нии, а не уезды). Ясно, как день, что не может быть и речи ни о какой, сколько-нибудь серьезной местной реформе в России без уничтожения этих делений и замены их действительно «современными», действи­тельно отвечающими требованиям не казны, не бюро­кратии, не рутины, не помещиков, не попов, а капита­лизма делениями, — причем среди современных тре­бований капитализма будет, несомненно, требование возможно большего единства национального состава населения, ибо национальность, тождество языка есть важный фактор для полного завоевания внутреннего рынка и для полной свободы экономического оборота.

Курьезно, что эту явную ошибку Розы Люксембург повторяет бундовец Медем, которому хочется доказать не «исключительные» особенности Польши, а негод­ность принципа национально-территориальной автоно­мии (бундовцы за национально-экстерриториальную автономию!). Наши бундовцы и ликвидаторы собирают на всем свете все ошибки и все оппортунистические шатания социал-демократов разных стран и разных наций, забирая в свой багаж непременно самое худшее из всемирной социал-демократии: вырезки из бундов­ских и ликвидаторских писаний могли бы составить, вместе взятые, образцовый социал-демократический му­зей дурного вкуса.

Областная автономия — поучительно рассуждает Ме­дем — годится для области, для «края», а не для округов латышского, эстонского и т. п. с населением от полумиллиона до 2-х миллионов, с пространством в одну губернию. «Это была бы не автономия, а простое земство… Над этим земством пришлось бы построить настоящую автономию…» и автор осуждает «ломку» старых губерний и уездов *.

* В. Медем: «К постановке национального вопроса в России», «Вестник Европы» ¹¹, 1912, №№ 8 и 9.

На деле «ломкой» и уродованием условий современ­ного капитализма является сохранение средневековых, крепостнических, казенных административных делений. Только пропитанные духом этих делений люди могут «с ученым видом знатока» размышлять о противопостав­лении «земства» и «автономии», заботясь о том, что, по шаблону, «автономия» должна быть для больших областей, а земство для маленьких. Современный капи­тализм вовсе не требует этих чиновничьих шаблонов. Почему не может быть автономных национальных округов с населением не только в ¹/₂ миллиона, но даже и в 50 000 жителей, — почему подобные округа не могут соединяться самым разнообразным образом с соседними округами разных размеров в единый автономный «край», если это удобно, если это нужно для экономиче­ского оборота, — все это остается тайной бундовца Медема.

Заметим, что брюннская национальная программа с.-д. становится целиком на почву национально-терри­ториальной автономии, предлагая разделить Австрию «вместо исторических коронных земель» на «нацио­нально отграниченные» округа (§ 2 брюннской про­граммы). Так далеко мы бы не пошли. Несомненно, что единый национальный состав населения — один из вернейших факторов для свободного и широкого, действительно современного, торгового оборота. Несо­мненно, что ни один марксист — и даже ни один реши­тельный демократ не станет защищать австрийских коронных земель и русских губерний и уездов (она не так худы, как австрийские коронные земли, но все же очень худы), не станет оспаривать необходимости замены этих устарелых делений делениями, по возмож­ности, по национальному составу населения. Несо­мненно, наконец, что для устранения всякого нацио­нального гнета крайне важно создать автономные округа, хотя бы самой небольшой величины, с цельным, единым, национальным составом, причем к этим округам могли бы «тяготеть» и вступать с ними в сношения и свободные союзы всякого рода, члены данной нацио­нальности, рассеянные по разным концам страны или даже земного шара. Все это бесспорно, все это можно оспаривать только с заскорузло-бюрократической точки зрения.

Но национальный состав населения — один из важ­нейших экономических факторов, но не единственный и не важнейший среди других. Города, например, играют важнейшую экономическую роль при капита­лизме, а города везде — и в Польше, и в Литве, и на Украине, и в Великороссии и т. д. — отличаются наиболее пестрым национальным составом населения. Отрывать города от экономически тяготеющих к ним сел и округов из-за «национального» момента нелепо и невозможно. Поэтому целиком и исключительно становиться на почву «национально-территориалисти­ческого» принципа марксисты не должны.

И гораздо правильнее австрийского то решение задачи, которое намечено последним совещанием рос­сийских марксистов. Это совещание выставило по данному вопросу положение:

«…необходима… широкая областная автономия» (ко­нечно, не для одной Польши, а для всех областей России) «и вполне демократическое местное самоуправ­ление, при определении границ самоуправляющихся и автономных областей» (не границами теперешних губерний, уездов и т. п.), «а на основании учета самим местным населением хозяйственных и бытовых условий, национального состава населения и т. д.»

Национальный состав населения поставлен здесь рядом с другими условиями (в первую голову хозяй­ственными, затем бытовыми и т. д.), которые должны послужить основанием к установлению новых границ, соответствующих современному капитализму, а не ка­зенщине и азиатчине. Местное население одно только может вполне точно «учесть» все эти условия, а на основании такого учета центральный парламент госу­дарства будет определять границы автономных обла­стей и пределы ведения автономных сеймов.

***

Нам осталось еще рассмотреть вопрос о праве наций на самоопределение. По этому вопросу за «популяриза­цию» ошибок Розы Люксембург взялась целая коллек­ция оппортунистов всех национальностей: и ликвидатор Семковский, и бундовец Либман, и украинский нацио­нал-социал Лев Юркевич. Следующую статью мы посвятим этому, сугубо-запутанному всей «коллекцией», вопросу ¹².

 

Примечания

1 Статья «Критические заметки по национальному вопросу» написана Лениным в октябре – декабре 1913 года и напечатана в том же году в большевистском легальном журнале «Просвещение» №№ 10, 11 и 12.

Написанию статьи предшествовали рефераты Ленина по национальному вопросу, которые им были прочитаны летом 1913 года в ряде городов Швейцарии – Цюрихе, Женеве, Лозанне и Берне.

Осенью 1913 года Ленин выступил с большим докладом по национальному вопросу на Поронинском совещании ЦК РСДРП с партийными работниками. По докладу Ленина была принята написанная им резолюция. После окончания совещания Ленин приступил к работе над статьей «Критические заметки по национальному вопросу».

2 «Цайт» («Время») – еженедельная газета, орган Бунда, издавалась на еврейском языке в Петербурге с 20 декабря 1912 года (2 января 1913 г.) по 5 (18) мая 1914 года.

3 «Дзвiн» («Колокол») – ежемесячный легальный буржуазно-националистический журнал; издавался на украинском языке в Киеве с января 1913 года до середины 1914 го-да. Всего вышло 18 номеров. В журнале принимали участие: В. Левинский, В. Винничен-ко, Л. Юркевич (Рыбалка), Д. Донцов, С. Петлюра, Г. Алексинский, П. Аксельрод, Л. Троцкий и др. С началом первой мировой войны журнал прекратил свое существование.

4 «Русское Слово» — ежедневная газета; выходила в Москве с 1895 года (первый, пробный, номер вышел в 1894 г.); издавалась И. Д. Сытиным. Формально беспартийная, газета защищала интересы русской буржуазии с умеренно-либе­ральных позиций. В газете была широко поставлена инфор­мация. Это была первая газета в России, направившая соб­ственных корреспондентов во все крупные города страны и многие столицы мира.

В ноябре 1917 года за помещение клеветнических антисо­ветских сообщений газета была закрыта. С января 1918 года газета некоторое время выходила под названием «Новое Слово» и «Наше Слово», в июле 1918 года закрыта оконча­тельно.

5 Имеется в виду съезд Австрийской социал-демократической партии, происходивший в г. Брюнне (Австрия) с 24 по 29 сен­тября 1899 г. (н. ст.). Центральным вопросом порядка дня съезда был национальный вопрос. На съезде были пред­ложены две резолюции, выражавшие разные точки зре­ния: 1) резолюция ЦК партии отстаивала в общем терри­ториальную автономию наций и 2) резолюция комитета Южно-славянской с.-д. партии, отстаивавшая экстеррито­риальную культурно-национальную автономию.

Съезд единогласно отклонил программу культурно-национальной автономии и принял компромиссную резо­люцию, признававшую национальную автономию в пределах австрийского государства (см. статью В. И. Ленина «К исто­рии национальной программы в Австрии и в России», настоя­щий том, стр. 313—315).

Ленин отмечает, что на съезде были выдвинуты два довода против программы культурно-национальной автономии: первый — что она повела бы к усилению клерикализма и второй — что «ее результатом было бы увековечение шо­винизма, внесение его в каждую маленькую общину, в каждую маленькую группу» — цитируются официальные протоколы Брюннского съезда, стр. 92.

6 СЕРП — Социалистическая еврейская рабочая партия — мелкобуржуазная националистическая организация, обра­зовалась в 1906 году. В основу программы СЕРП было положено требование национальной автономии евреев — создания экстерриториальных еврейских парламентов (сей­мов), полномочных решать вопросы политического устрой­ства евреев в России. СЕРП была близка к эсерам и вместе с ними вела борьбу против РСДРП.

7 ППС — Польская социалистическая партия (Polska Partia Socjalistyczna) — реформистская националистическая пар­тия, созданная в 1892 году. Выступая под лозунгом борьбы за независимую Польшу, ППС, возглавляемая Пилсудским и его сторонниками, вела сепаратистскую, националистиче­скую пропаганду среди польских рабочих и стремилась отвлечь их от совместной с русскими рабочими борьбы против самодержавия и капитализма. На протяжении всей истории ППС под воздействием рядовых рабочих внутри партии возникали левые группы. Некоторые из них примыкали впоследствии к революционному крылу польского рабочего движения.

В 1906 году ППС раскололась на ППС-«левицу» и на правую, шовинистскую, так называемую, ППС-«правицу» («революционную фракцию»). ППС-«левица» под влиянием партии большевиков, а также под воздействием СДКПиЛ (Социал-демократия Королев-ства Польского и Литвы) по­степенно переходила на последовательно революционные по­зиции.

В годы первой мировой войны большая часть ППС-«левицы» заняла интернационалистскую позицию; в декабре 1918 года она объединилась с СДКПиЛ. Объединенные партии образовали Коммунистическую рабочую партию Польши (так до 1925 года называлась Коммунистическая партия Польши).

Правая ППС продолжала во время первой мировой войны политику национал-шовинизма; ею были организованы на территории Галиции польские легионы, которые воевали на стороне австро-германского империализма. С образо­ванием польского буржуазного государства правая ППС в 1919 году объединилась с частями ППС, находившимися на территории Польши, ранее захваченной Германией и Австрией, и вновь приняла название ППС. Став во главе правительства, она способствовала переходу власти в руки польской буржуазии, систематически вела антикоммунисти­ческую пропаганду и поддерживала политику агрессии про­тив Советской страны, политику захвата и угнетения Запад­ной Украины и Западной Белоруссии. Отдельные группы в ППС, не согласные с этой политикой, вливались в Комму­нистическую партию Польши.

После фашистского переворота Пилсудского (май 1926 года) ППС формально находилась в парламентской оппозиции, но фактически активной борьбы с фашистский режимом не вела и продолжала антикоммунистическую и антисоветскую пропаганду. Левые элементы ППС в эти годы сотрудничали с польскими коммунистами, поддерживая в ряде кампаний тактику единого фронта.

Во время второй мировой войны ППС вновь раскололась. Реакционная, шовинистская ее часть, принявшая название «Wolność, Równość, Niepodległość» («Свобода, Равенство, Независимость»), участвовала в реакционном польском эмигрантском лондонском «правительстве». Другая, левая часть ППС, назвавшая себя «Рабочей партией польских социалистов» (РППС), под воздействием созданной в 1942 году Польской рабочей партии (ППР) включилась в народный фронт борьбы против гитлеровских оккупантов, вела борьбу за освобождение Польши от фашистского порабощения и встала на позиции установления дружественных связей с СССР.

В 1944 году, после освобождения восточной части Польши от немецкой оккупации и образования Польского комитета национального освобождения, РППС опять приняла назва­ние ППС и вместе с ППР участвовала в строительстве народно-демократической Польши. В декабре 1948 года ППР и ППС объединились и образовали Польскую объединенную рабочую партию (ПОРП).

8 Ленин имеет в виду статью И. В. Сталина «Марксизм и национальный вопрос», напечатанную в легальном больше­вистском журнале «Просвещение» в №№ 3, 4 и 5 за 1913 год под названием «Национальный вопрос и социал-демократия». В четвертой главе работы Сталина приведен текст нацио­нальной программы, принятой на Брюннском съезде Авст­рийской социал-демократической партии (см. И. В. Сталин. Сочинения, том 2, 1946 г., стр. 321—322).

9 Приведенные данные взяты Лениным из статистического свода «Однодневная перепись начальных школ в Империи, произведенная 18 января 1911 года. Выпуск I, часть 2-я. С.-Петербургский учебный округ. Губернии: Архангель­ская, Вологодская, Новгородская, Олонецкая, Псковская и С.-Петербургская». С.-Петербург, 1913, стр. 72.

10 «Przegląd Socjaldemokratyczny» («Социал-Демократическое Обозрение») — журнал, издавался польскими социал-демо­кратами при ближайшем участии Р. Люксембург в Кракове с 1902 по 1904 год и с 1908 по 1910 год.

11 «Вестник Европы» — ежемесячный историко-политический и литературный  журнал  буржуазно-либерального  направле­ния; выходил в Петербурге с 1866 по 1918 год. В журнале печатались статьи, направленные против революционных марксистов.

12 Здесь Ленин говорит о задуманной им работе «О праве наций на самоопределение», которая была написана в феврале — мае 1914 г. и напечатана в апреле — июне в журнале «Про­свещение» №№ 4, 5 и 6 (см. Сочинения, 4 изд., том 20, стр. 365—424).