Главная задача тактики коммунистов – завоевание пролетариата на свою сторону для организации его в силу, способную взять власть. Ключевым моментом этой задачи является строительство марксистской пролетарской партии. Для коммунистов рабочий класс является субъектом тех исторических задач, которые стоят перед человечеством. В противоположность нам, любые буржуазные политические силы и во многом левореформистские рассматривают массы лишь как объект манипуляций. Отсюда коренное различие в тактике и методах работы между нами и любыми буржуазными политическими силами. Нам чужды верхушечные манипуляции, попытки обмануть историю с помощью административного или материального ресурса. Мы делаем ставку на развитие сознательности рабочего класса и его самоорганизацию. Но, с другой стороны, мы не анархисты, и мы осознаем ключевую роль революционной партии. Исходя из вышесказанного, наука марксистской тактики, так или иначе, сводится к различным аспектам вопроса соотношения масс и партии.
Методологической основой нашего подхода служит здесь марксистская диалектика субъекта и объекта. Для идейного наследия II Интернационала было характерно абстрактное разделение субъекта и объекта. Заслуга возрождения диалектической традиции Маркса и Гегеля принадлежит Ленину, который блестяще применил ее к вопросам тактики. В противоположность абстрактному, метафизическому рассмотрению субъекта и объекта, мы должны субъект (применительно к вопросам тактики, это главным образом партия), его познание и практику понимать как часть объективной картины мира. Этот самый элементарный принцип означает, например, что наша тактика может радикально различаться при одних и тех же внешних условиях, но при различном уровне нашего развития. Тактика для организации в 10 человек и 10000 будет различной в любом случае.
Понимание политической борьбы пролетариата, исходя из анализа соотношения всех классов общества, является другим важнейшим принципом этой диалектики, сформулированным Лениным в книге «Что делать?». Мы должны понимать общество как единую, но сложную классовую структуру, где основные классы борются за влияние на промежуточные классы и социальные прослойки. Также необходимо осознавать, что борьба партий, профсоюзов и общественных движений не является автоматическим отражением борьбы классов. Эти организации являются не только субъектами этой борьбы, но и ее объектами, зачастую испытывают давление со стороны разных классов и могут носить внутренне противоречивый характер. Сущность любого политического субъекта будет нам понятна, если мы его будем рассматривать как момент целого.
Тед Грант писал о том, что марксисты должны сочетать твердость в принципах с исключительной тактической гибкостью. Это верное положение, однако, не означает, что для нас политическая программа и тактика разделены. Троцкий в работе «Их мораль и наша» писал о диалектической связи цели и средства: «…Допустимы и обязательны те и только те средства, отвечаем мы, которые сплачивают революционный пролетариат, наполняют его душу непримиримой враждой к угнетению, научают его презирать официальную мораль и ее демократических подголосков, пропитывают его сознанием собственной исторической миссии, повышают его мужество и самоотверженность в борьбе. Именно из этого вытекает, что не все средства позволены. Когда мы говорим, что цель оправдывает средства, то отсюда вытекает для нас и тот вывод, что великая революционная цель отвергает, в качестве средств, все те низменные приемы и методы, которые противопоставляют одну часть рабочего класса другим его частям; или пытаются осчастливить массу, без ее участия; или понижают доверие массы к себе самой и к своей организации, подменяя его преклонением перед «вождями». Прежде всего и непримиримее всего революционная мораль отвергает сервилизм по отношению к трудящимся, т.-е. те качества, которые насквозь пропитывают мелкобуржуазных педантов и моралистов. Эти критерии не дают, разумеется, готового ответа на вопрос, что позволено и что недопустимо в каждом отдельном случае. Таких автоматических ответов и не может быть. Вопросы революционной морали сливаются с вопросами революционной стратегии и тактики. Правильный ответ на эти вопросы дает живой опыт движения в свете теории».
Рассматривая под этим углом вопросы тактики, это в частности значит, что мы можем обмануть профсоюзного или реформистского бюрократа, но мы не можем обманывать рабочий класс, в том числе ту его часть, которая находится под влиянием реформизма и желтой профбюрократии. Мы должны всегда честно и открыто говорить массам о своих политических целях. И нам также необходимо всегда четко отличать возможные и часто необходимые тактические уловки, на которые должна идти марксистская пролетарская партия, от разного рода авантюризма, верхушечных интриг и методов буржуазных политтехнологов.
Важный момент, который мы не должны никогда упускать из виду, это связь внешних тактических задач с правильным пониманием текущих задач партстроительства. Например, вопрос строгости критериев приема в члены организации в каждый конкретный момент необходимо увязывать, с одной стороны, с внутренним состоянием партии (уровнем политического развития кадров, численностью, классовый составом), а с другой стороны, с внешними задачами, которые стоят перед партией в настоящий момент, и с объективной политической ситуацией в целом.
В марксистской традиции существует богатый практический опыт, обобщенный и проанализированный во множестве работ. Относительно вопросов тактики в первую очередь надо упомянуть, конечно же, «Детскую болезнь левизны в коммунизме» Ленина и развитие идей этой работы в тексте Теда Гранта «Вопросы работы в массовых организациях». Однако нельзя просто заучить несколько формул из классических марксистских трудов, чтобы иметь при всех случаях безупречную тактику. Необходимо знание не только выводов классических марксистских текстов по тем или иным вопросам тактики, но и понимание марксистского метода, с помощью которого были сделаны эти выводы. А действительное понимание этого метода включает в себя умение его применять. Это значит, что нам необходимо заново анализировать меняющуюся объективную ситуацию, конкретизировать и корректировать свою тактику, а в каких-то случаях ее быстро менять в связи изменением исторической ситуации.
Необходимость дать развернутую позицию по тактике возникла у нас давно. Отсутствие подробного ее изложения не раз приводило к тому, что у нас проходили дискуссии по уже решенным вопросам с теми же аргументами и так, будто это новые вопросы. Одна и та же тактика часто понималась по-разному и т.п.
31 год борьбы
Но прежде чем подробно изложить нашу позицию по тактике, необходимо дать краткий анализ нашего собственного, более чем тридцатилетнего опыта под углом рассмотрения вопросов тактики. Это тем более важно, что за время становления партии мы прошли через несколько различных исторических ситуаций, в каждой из которых нам приходилось корректировать или менять свою тактику. Это происходило не без ошибок, но мы показали свою способность их исправлять, учиться и приходить к более верному и глубокому пониманию тактики.
Тут нет, наверное, смысла анализировать деятельность предшественников нашей организации (фракция коммунистов-демократов в ДС, Союз коммунаров) в конце 1980-х. Ситуация того времени была слишком уникальна. Правда, уникальной была и ситуация 1990-х, но она продлилась очень долго и, так или иначе, определила всю постсоветскую историю. Не обращаясь совсем к этому времени, невозможно понять логику развития нашей организации и изменения ее тактики в последующие годы.
Одним из наиболее успешных тактических шагов КРДМС (Комитет за рабочую демократию и международный социализм – прежнее название РРП) в начале 90-х была работа с «Трудовой Россией» в 92-93 гг. Эта работа происходила в условиях революционного подъема. Активисты КРДМС, принимая активное участие в столкновениях с ОМОНом в защите Дома Советов, личным примером увлекали за собой активистов «Трудовой России», в особенности участников ее дружины, где тогда были сосредоточены наиболее революционные элементы этого движения. Будучи организацией при РКРП, самой массовой левой партии того периода, ТР в силу движенческого характера ее структуры была более открыта для работы.
Итогом этой работы являлись не только кадровые приобретения (активисты «призыва 92-го года» серьезно усилили организацию, и многие из них играли важную роль в ней в 90-е и нулевые годы). Но не менее важно, что авторитет, завоеванный тогда КРДМС при помощи смелой борьбы бок о бок с активистами «Трудовой России», продолжал помогать нам в работе даже спустя два десятилетия.
Это может показаться сейчас странным, но одной из главных задач в плане тактики для КРДМС в 90-е была работа по объединению «марксистских групп и кружков» в революционную рабочую партию. Именно в связи с этой задачей возникло нынешнее название нашей организации. «Марксистские группы и кружки», которые предполагалось объединить, представляли собой в основном разношерстное множество сект, иногда госкаповских, или, например, синдикалистских групп, групп входивших в разные троцкистские «интернационалы» и т.п.
Учитывая особенности ситуации в левом движении тех лет, такая тактика имела под собой некоторые основания. Дело в том, что для многих подобных групп их сектантство было поправимой ошибкой, поскольку в условиях, когда левое движение только недавно возродилось, эти группы часто были совсем молодыми организациями, чьи активисты только искали свой путь к марксизму. Эти группы не успели тогда еще совсем закостенеть, превратившись в секты адептов какой-нибудь безумной теории. И эта тактика дала свой результат. Помимо московской организации, путем присоединения бывших групп сектантского толка, возникли сильные организации в Ленинграде и Перми, создан ряд корпунктов и большая сеть распространителей партийной газеты «Рабочая демократия» по стране. Однако тактика по объединению мелких групп не могла не иметь своей отрицательной стороны и не укрепить сектантские тенденции внутри нашей организации.
Начиная с выборов в первую Госдуму, основной партией, представлявшей левый электорат, стала КПРФ. Начался отток людей из РКРП в КПРФ, хотя первая оставалась крупной организацией на протяжении всех 90-х. КПРФ была гораздо более оппортунистической и реформистской партией, чем РКРП, однако с тех пор она стала в глазах масс левой альтернативой новому режиму. В этих условиях необходимо было на выборах осуществлять критическую поддержку КПРФ и вести работу среди масс в рядах КПРФ и РКРП. Но на выборах в декабре 1993 года КРДМС занял промежуточную позицию, поддерживать не КПРФ, а лишь некоторых отдельных «рабочих» кандидатов, выдвигавшихся от КПРФ. В плане практического участия в выборах наша организация участвовала, в том числе, в избирательной кампании шедшего от КПРФ основателя профсоюза «Защита» Юрия Леонова, который прошел в Госдуму и стал депутатом
Отказ от полноценной критической поддержки КПРФ и от работы в этой массовой партии был ошибкой, но ошибкой вынужденной для нас в тех условиях. Учитывая политические настроения в организации и задачи по интеграции мелких групп, позиция по поддержке отдельных кандидатов давала возможность хоть как-то совмещать стоявшие перед КРДМС внутренние и внешние задачи
Иногда ошибки неизбежны. Дееспособность организации определяется в первую очередь готовностью осознать ошибки и вовремя их исправить. РРП смогла это сделать, хотя это далось нам дорогой ценой.
С конца 90-х в организации велись дискуссии о необходимости работы в КПРФ и ФНПР. Примерно в это же время была активизирована работа с РКРП. На тот момент мы работали с рядом активистов этой партии, тесно связанных с рабочим движением, а также с их комсомолом – РКСМ(б), который в тот период стоял на довольно радикальных левых позициях. Мы также вели избирательную кампанию кандидата в депутаты Госдумы от РКРП в Тульской области. Однако перспективы работы с РКРП стали таять на глазах, численность партии и ее влияние стремительно сокращались.
На 10 съезде РРП в 2002 году были приняты принципиальные решения о работе с массовыми организациями рабочего класса – КПРФ и ФНПР.
Это решение, так или иначе, привело к серьезному расколу, в результате которого РРП уменьшилась до группы в Москве. Правда, это была группа очень активных и дееспособных активистов.
Наш практический путь к работе с КПРФ был также непрост. В 2001 году наметилась тенденция полевения и активизации в левых молодежных организациях – АКМ и СКМ, которые, в свою очередь, являлись комсомолами «Трудовой России» и КПРФ. Левый молодежный протест начала нулевых был явлением достаточно уродливым и ограниченным в масштабе, но при этом достаточно ярким и способным повлиять на развитие коммунистического движения. Именно это явление дало нам возможность начать в Москве выход из кружкового состояния. Сперва мы начали работу с АКМ и ТР, где на тот момент имели больше контактов. Но эта работа для нас являлась скорее мостом к КПРФ и СКМ. Мы пополнили численность в результате новой тактики, поставили под свой контроль один из округов СКМ и получили массу ценных контактов.
Важным результатом этой работы стало изменение нашего положения внутри левого движения. Из критика и комментатора внешних событий мы превратились в пусть пока и очень незначительного, но все же субъекта политической борьбы. Мы стали сами инициировать уличные акции протеста, вести людей за собой, влиять на организации, с которыми работаем.
Это вскоре отразилось и на деятельности РРП в рабочем движении, и на участии в социальном протесте. Причем, был найден новый способ комбинировать работу в этих направлениях с взаимодействием с левым молодежным политическим активом. Наблюдая нашу способность действовать внутри рабочего протеста, активисты КПРФ и СКМ с бо́льшим энтузиазмом участвовали в этой работе под нашим руководством. Так, сначала работа с этим активом была интегрирована с организацией выступления рабочих Дон-строя, потом с протестом жильцов общежитий Москвы. Что касается двух этих крупных и резонансных протестных кампаний, то организация их нами с нуля и с помощью прямой агитации продемонстрировала тактическую гибкость, изобретательность и возросшую способность РРП вести за собой массы.
С 2006 года наша тактика становится более усложненной и многовекторной. Вторая половина нулевых – время подъема новых профсоюзов, которые входили в самые разные профцентры (ВКТ, «Защита Труда», ФНПР). Отстаивая единство рабочего движения, мы при этом последовательно проводили в нем свою политическую линию. А практическая работа у нас не ограничивалась трудовыми конфликтами на местах, мы осуществляли попытки общероссийской координации деятельности профсоюзов, преодолевая их цеховую узость и политическую желтизну.
Работа с КПРФ в этот момент отходит немного на второй план, но не прекращается. Мы постоянно находимся в контакте и взаимодействии с близкими нам активистами КПРФ, которые вскоре окажутся жертвами чисток в своей партии.
Однако все наши успехи почти никак в этот период не отразились на нашей численности. Складывается парадоксальная ситуация, когда маленькая группа имеет очень большое влияние в движении, но не может использовать это влияние для увеличения своей численности. Учитывая, что более-менее заметного численного роста нет в тот момент и в других левых организациях, к этому были объективные предпосылки.
Массовые протесты против фальсификации выборов 2011-2012 гг. левое движение встретило в сильно раздробленном состоянии. Это, в свою очередь, запустило объединительные процессы и дискуссии по выработке единой тактики левых в общедемократическом протесте. И в том и в другом процессе РРП принимает самое активное участие, отстаивая свою принципиальную позицию, разоблачая либералов.
Поражение «болотных» протестов явилось убедительным подтверждением правоты нашей критики общедемократического, оседланного либералами, движения. Однако, несмотря на то, что движение 2011-2012 годов было разгромлено властями, оно, тем не менее, открыло новый исторический период политизации широких масс. В этих новых условиях, построив правильную тактику, которая являлась логическим продолжением тактики, принятой в 2002 году, РРП вскоре вышла на совершенно новый уровень развития.
В начале 10-х годов КПРФ охвачена внутренним кризисом. Зюганов и его окружение ведут чистки против левого крыла партии. В итоге исключенная оппозиция организуется в МОК (Межрегиональное объединение коммунистов), с которым мы работаем самым тесным образом. МОК, РРП и ряд левых групп создают Объединенную Коммунистическую Партию, в которой наши товарищи изначально занимают ключевые позиции, и наша газета «Рабочая демократия» становится центральным печатным органом ОКП. Это, безусловно, стало результатом многолетней кропотливой работы с КПРФ. РРП просто не имела бы никаких шансов сразу занять такие важные позиции в новой партии, не завоевав авторитет среди левых элементов в КПРФ в течение предшествующих лет.
В этот момент начинаются процессы смены поколений в обществе. Новая молодежь быстро политизируется и оказывается готовой воспринимать марксистские идеи, причем без идеологической путаницы 90-х. Это поколение растет не в переходное время, а уже при «обычном» капитализме, где классовые антагонизмы приняли четко выраженные формы. Эта новая молодежь приходит в ОКП, благодаря агитации активистов РРП, и группируется соответственно вокруг нашей фракции.
В течение года совместной работы стало очевидно, что отколовшаяся от КПРФ часть так и не встала на революционные позиции. Противоречия в ОКП привели в 2015 году к расколу, в результате которого из ОКП в РРП ушла почти вся молодежь.
При этом после выхода из ОКП приток молодежи не остановился, а с какого-то момента стал еще интенсивнее. Это был выход на другую ступень развития организации. Войдя в ОКП маленькой группой, РРП вышла оттуда крупнейшей после КПРФ левой организацией с отделениями по всей стране.
После выхода из ОКП снова стал вопрос о дальнейшей тактике. Никакого другого варианта, кроме ориентации на КПРФ, для нас быть не могло. Однако эта тактика была не всеми принята, и партия вернулась к старой дискуссии. Часть активистов проделала путь из КПРФ в ОКП, а оттуда в РРП, и теперь они снова должны были работать с КПРФ. Это было похоже на ситуацию, когда Троцкий призвал к «французскому повороту». Кроме того, в ходе резкого увеличения численности организации, к ней примкнул ряд чуждых элементов, не имевших отношения к идейной традиции организации. Раскол, произошедший в РРП в 2018 году, стал еще одной важной вехой в поступательном развитии организации. Численный рост партии при этом продолжился. Но сделав РРП более монолитной в идейном плане, раскол дал толчок теоретическому развитию организации и росту кадров, поскольку избавил нас от необходимости снова возвращаться к дискуссиям по давно решенным для нас вопросам. И это в частности дает нам сейчас возможность подвести некоторый итог и развернуто сформулировать нашу позицию по тактике.
Рабочее движение
Мы марксисты, и поэтому исходим из того, что лишь рабочий класс способен возглавить социалистическую революцию. Являясь выразителем исторических интересов пролетариата, мы рассматриваем этот класс как основную социальную базу нашей партии. Мы последовательно придерживаемся этой фундаментальной позиции на различных исторических поворотах: как в периоды подъема, так и в периоды спада рабочего движения. Успех в определенные периоды в работе с другими социальными группами, например, с интеллигенцией или школьниками, также ни в малейшей степени не являлось для нас поводом для отступления от нашей классовой позиции.
В течение большей части истории нашей партии мы имели огромный авторитет как организация способная возглавлять рабочий протест, вести работу на предприятиях и разбирающаяся в этих вопросах больше, чем какая-либо другая российская левая группа. Однако ввиду объективной ситуации в рабочем движении, мы в последние несколько лет не имели возможность возглавлять и участвовать в громких рабочих выступлениях и во многом вернулись к более примитивным формам работы с пролетариатом.
Несколько последних лет в России характеризуются глубочайшим спадом рабочего движения. Для нас в этот период одной из основных задач является поддержание регулярного контакта с рабочей массой. Раздача нашей газеты у проходных заводов была главным методом этой работы последние годы. Наши раздачи подвергались критике и насмешкам со стороны некоторых сект, как бесполезные. Эти секты совершенно неспособны мыслить масштабами больших исторических периодов. Раздачи партийных газет проводятся не с целью получить быстрый результат. Эти раздачи имеют следующее значение: а) поддержание живого регулярного контакта с рабочими, отслеживание настроений и их изменения б) воспитание партийного актива – общение с рабочими у проходных препятствует отрыву членов партии от рабочей массы, что особенно важно для молодых товарищей.
Этот метод работы требует от партийного актива достаточной политической выдержки. Ведь способность работать на отдаленную перспективу, а не на сиюминутный результат, требует определенных моральных сил. Неспособность в период спада работать с расчётом на отдаленный результат приводит либо к авантюризму, либо к деморализации. Впрочем, даже и в период спада мы выходили на трудовые конфликты через раздачи газет.
Конечно, материалы, посвященные конкретным нарушениям прав рабочих на данном предприятии, имеют больший и непосредственный агитационный эффект. И необходимо использовать каждую полученную информацию о конфликтной ситуации на предприятии для выпуска агитматериала конкретно по этой теме.
Раздачи газет сейчас являются для нас, разумеется, лишь первичным, базовым уровнем работы с пролетариатом. Везде, где есть такая возможность, мы должны делать следующий шаг в организации рабочего класса – возглавлять экономическую борьбу, завоевывать влияние в профсоюзах или создавать новые, вовлекать рабочих в политическую борьбу, создавать партийные ячейки на предприятиях. Последние три года у нас не было заметных успехов в организации рабочего протеста, но сейчас ситуация начинает меняться. В связи с некоторым подъемом активности рабочих, мы восстанавливаем наши позиции в рабочем движении.
Профсоюзы
Наиболее распространённой формой массовой организации рабочих в «мирный период» являются профсоюзы. Мы исходим из классической ленинской позиции, согласно которой необходима работа в существующих массовых профсоюзах, сколь бы жёлтыми они ни были, а не создание рядом своих “правильных”, «красных» профсоюзов. Организуя такие профсоюзы, мы будем изолировать себя и наиболее передовую часть пролетариев от основной рабочей массы, оставляя ее под руководством жёлтой бюрократии. Это азбука большевистской тактики.
Но на предприятиях, не охваченных профсоюзами, мы создаем таковые с нуля, при этом, в какой из действующих профцентров их «записать», для нас вопрос сугубо утилитарный. Тут мы исходим из двух критериев: а) будет ли данный профцентр препятствовать нашему партийному руководству профорганизацией и б) получит ли эта профорганизация реальную помощь и поддержку в случае трудового конфликта.
В целом мы исходим из того, что профсоюз сам по себе это лишь форма. Он не может быть «жёлтым» или «революционным» по своей природе. Все зависит от настроения рабочих, их готовности действовать и расклада сил внутри профсоюза. Если большинство рабочих радикализировались и настроены решительно, профком может быть переизбран, заменен на более боевой и последовательный. И для нас в первую очередь важно, чтобы такие процессы происходили в наиболее массовых профсоюзах, которые входят в ФНПР.
Но в некоторых случаях мы должны исходить из сложившийся ситуации, которая не дает возможности для работы в желтых профсоюзах. На многих предприятиях, особенно крупных, захватить продиректорский профсоюз возможно лишь в условиях революционной ситуации. И если на таком предприятии есть достаточная группа активных рабочих, они могут действовать в параллельном профсоюзе. Так, например, дело обстоит на АвтоВАЗе. Но мы должны рассматривать эту ситуацию, как временную, и в перспективе так или иначе должны идти к тому, чтобы на предприятии действовал единый мощный профсоюз, охватывающий большинство работников и при этом выступающий на стороне рабочих, а не администрации. Но даже в ситуации когда мы вынуждены создавать отдельный профсоюз, мы не должны упускать ни одной появившейся возможности хоть как-то проникнуть в массовый желтый профсоюз.
Мы также ведем работу и с КТР и СПР. Для нас при этом не имеет значения борьба за влияние соперничающих бюрократических клик. Мы выступаем за единство рабочего движения, и, работая в любых профсоюзах, мы отстаиваем свою политическую линию. При этом мы можем заключать временные соглашения даже с самой желтой профбюрократией, если они при данных условиях служат развитию борьбы рабочих против капиталистов. Но наш метод завоевания влияния в профсоюзах это не обслуживание интересов профбюрократии, а опора непосредственно на рабочую массу.
В настоящий момент профсоюзы в России находятся в состоянии глубокого упадка, они так и не оклемались от того удара, который нанес им кризис 2008-2009 гг. Однако многие из старых профсоюзов сохраняют свою численность. В период упадка появились и несколько новых активных профсоюзов: профсоюз медиков «Действие», профсоюз «Курьер». Но сила и активность профсоюзов сейчас очень далека от ситуации нулевых и тем более, 90-х. Однако в последние месяцы мы можем наблюдать некоторые, пока очень слабые признаки активизации неорганизованного рабочего движения, и если такие тенденции получат развитие, это может в ближайшее время отразиться и на активности профсоюзов.
Противоречивость нынешней ситуации в том, что состояние упадка, в котором сейчас пребывает рабочее движение, сопровождается дискредитацией и потерей поддержки режима, политизацией населения и резким ростом недовольства широких масс трудящихся ухудшением своего материального положения.
Как это может отразиться на рабочем движении в случае подъема протеста и политического кризиса? Такая ситуация может как вдохнуть новую жизнь в профсоюзы, так и иметь следствием то, что борьба рабочих просто минует экономическую стадию и напрямую выльется на улицы под политическими требованиями. Ввиду крайней слабости рабочего протеста в настоящий момент, сейчас трудно еще дать уверенный прогноз, по какому из этих двух путей он будет развиваться.
В новых условиях на волне протеста возможно также возрождение стачкомов, гибкой и боевой формы организации рабочих, которая была повсеместно распространена в 90-е и ещё отчасти даже в нулевые, но теперь почти забыта. Но в условиях быстро развивающихся событий, стачкомы могут оказаться более востребованными рабочими, чем громоздкая и бюрократизированная структура профсоюзов. Правда ошибкой было бы полностью противопоставлять стачком и профсоюз. Во многих ситуациях они сосуществуют вместе, дополняют друг друга, и между ними есть некоторое разделение функций. Важно также отметить, что на волне рабочего протеста, особенно в случае общегородских и общенациональных стачек, рабочие нередко создают общегородской стачком, который, по сути, является зачатком совета. В 90-е годы, в момент подъема рабочего движения наши листовки, как правило, заканчивались тремя лозунгами «На каждом заводе – стачком! В каждом городе – рабочий комитет! По всей стране – Единый рабочий фронт!»
Совет является высшей формой самоорганизации рабочего класса. Создание советов возможно лишь в условиях революционной ситуации, через избрание рабочих депутатов основной массой наемных работников. Поэтому любые попытки объявить себя советом со стороны группы, не представляющей массы борющегося пролетариата, является авантюризмом и приводит к дезориентации активистов. Совет является уже не только органом борьбы рабочих, это орган новой системы власти рабочего государства.
Роль КПРФ
Мы не можем в своей деятельности игнорировать тот факт, что рабочие не любят маленькие организации. Даже если программа такой организации на 100 процентов верна, к ней, как правило, готова примкнуть лишь очень небольшая часть рабочих. Большинство политически активных пролетариев поддерживает традиционные массовые рабочие партии, даже если они прекрасно видят все недостатки их политики и не верят их руководству. В России такой партией является КПРФ.
КПРФ, как и любая массовая реформистская партия, имеет двойственную природу. Мобилизуя левый электорат, выступая в политическом раскладе, как представитель интересов пролетариата, руководство КПРФ раз за разом отступает, сливает протест и идет на невыгодные пролетариату соглашения с буржуазией. Самым известным и имевшим серьезные исторические последствия предательством верхушки КПРФ было согласие с фальсифицированными результатами выборов 1996 года и отказ бороться за власть.
Однако соглашательство постоянно встроено и в текущую политику КПРФ. Самым очевидным проявлением этого является фактический отказ бороться за собственную программу. Несмотря на то, что в ней сформулированы такие верные социалистические принципы, как национализация экономики и власть трудящихся, текущие политические цели КПРФ заключаются как правило в борьбе за «правительство народного доверия», «правительство национальных интересов» т. е. за коалиционное с буржуазией правительство.
Работая среди членов КПРФ, мы должны объяснять характер ее верхушки, призывать низы партии заставлять руководство бороться за партийную программу. Критикуя оппортунизм и непоследовательность КПРФ, при этом принимая ее сторону в противостоянии с режимом, мы артикулируем нашу позицию и нашу собственную роль в социально-политическом раскладе. Описанная позиция по отношению к КПРФ не имеет ничего общего с хвостизмом, в котором нас часто пытаются обвинить. Наша тактика исходит из позиции независимой классовой политики. Поддерживая КПРФ против режима, мы не связываем себя какими-либо обязательствами по отношению к КПРФ воздерживаться от критики. Напротив, мы всегда выступали и выступаем с такой критикой. Наша политическая позиция полностью независима.
Мы в первую очередь строим собственную партию, и пока мы еще численно слабы, а КПРФ выступает как главная сила на левом фланге, мы призываем ее брать власть и осуществлять социалистическую политику. Массовый революционный подъем с очень большой долей вероятности приведет КПРФ к власти. Но заставит ли этот подъем верхушку КПРФ порвать с буржуазией, или она, подобно меньшевикам и эсерам в 1917 году, выберет роль последней опоры буржуазного строя? Существует небольшая вероятность, что при условии смещения клики Зюганова и под давлением масс снизу, КПРФ начнет выполнять пункты своей программы о национализации, контроле трудящихся над производством и т. д. Но если она выступит в роли спасителя капитализма, мы должны будем порвать с КПРФ, и тогда при условии грамотной тактики с нашей стороны, разочарованные в КПРФ массы будут переходить под наши знамена.
Но для того чтобы рабочие в такой ситуации рассматривали нас как реальную альтернативу КПРФ, мы должны быть рядом с ними, причем должны быть рядом еще до возникновения такой ситуации. Это означает, прежде всего, что активистами и сторонниками КПРФ мы должны рассматриваться как товарищи по борьбе, а не как мутные прокремлевские спойлеры. Поэтому наша критика КПРФ должна быть не только последовательной и принципиальной по содержанию, но и корректной по форме.
Энтризм и внешняя работа
Еще Ленин призывал английских коммунистов вступать в Лейбористскую партию и вести там работу. Тактика энтризма в разных странах была проведена сторонниками левой оппозиции по призыву Троцкого в середине 30-х годов («французский поворот»). Но, пожалуй, самый удачный опыт энтризма был проделан тенденцией Милитант в 1970–1980 годы в Англии.
Однако на вопрос об энтризме необходимо взглянуть также под следующим углом. Энтризм нужен, в первую очередь, для работы с членами массовой рабочей партии. Если независимая работа приносит гораздо больший результат, а массовая рабочая партия тем временем теряет свою численность и нет перспектив ее роста, то осуществлять энтризм скорее всего не имеет смысла. Но имеет ли смысл тогда вообще ориентироваться на работу с такой партией и рассматривать ее как массовую? Это уже другой вопрос. Массовая рабочая партия может быть массовой не столько своей членской базой, сколько сторонниками, электоратом, восприятием ее массами рабочих как своей традиционной организацией.
В первой половине нулевых наша работа с КПРФ включала в себя, в том числе, частично тактику энтризма. Это было полностью оправдано в тех условиях, и наша работа тогда дала положительный результат. В настоящий момент условия серьезно изменились. Численность КПРФ упала в разы, при этом последние электоральные успехи партии не сопровождались ее ростом. КПРФ продолжает быть электоральным выразителем интересов рабочего класса на выборах, и как показали протесты против пенсионной реформы в 2018 году, КПРФ также сохраняет способность аккумулировать массовый социальный протест, что, правда, также не ведет к росту численности этой партии.
Энтризм в КПРФ в этих условиях не имеет смысла, учитывая, что свою численность мы довольно успешно наращиваем с помощью независимой работы.
Участие во фракционной борьбе внутри партии также не принесет нам никаких положительных результатов сейчас. Надо учитывать, что внутренняя борьба в КПРФ всегда переплеталась с борьбой бюрократических клик. Ввиду этого одни и те же группировки внутри партии выступали то в роли левых, то в роли правых. Так, нынешнее левое крыло – сторонники Рашкина – принимали в свое время участие в чистках партии от прежнего левого крыла – бывшего московского руководства во главе с Уласом и Лакеевым, те, в свою очередь, чистили ранее партию от сторонников Куваева, который когда-то считался левой альтернативой Зюганову. Но если раньше за этими фракциями шли довольно значительные массы, то теперь об этом говорить не приходится.
Все это не означает, что мы должны отказаться от попыток политически влиять на актив КПРФ. Но сейчас это следует делать просто путём донесения нашей политической программы, а не с помощью поддержки какой-либо внутрипартийной клики.
Общаясь с членами КПРФ, мы, разумеется, должны подробно разъяснять им нашу политическую позицию. Но сейчас для нас КПРФ больше важна как трибуна перед более широкими массами. И тут особое значение играет наше участие в избирательных кампаниях КПРФ.
Выборы
Вопрос об участии большевиков в выборах был достаточно подробно разобран Лениным в его работе «Детская болезнь Левизны в коммунизме» и в ряде других текстов. Суммируя написанное Лениным, можно выделить два основных принципа, из которых он исходит:
а) участие в буржуазных выборах для коммунистов необходимо, в первую очередь, для того, чтобы использовать их для агитации, для донесения до широких масс собственной программы. Эта задача осуществляется как через участие в избирательной кампании, так и используя думскую трибуну в случае попадания коммунистов в парламент.
б) бойкот буржуазных выборов допустим и необходим только в условиях революционной ситуации, когда пролетариат готовится непосредственно брать власть.
Этим принципам необходимо следовать и в ситуации, когда мы участвуем в выборах не непосредственно, а в рамках работы с массовыми организациями. Но в этом случае возникает ряд вопросов, которые требуют прояснения, и которые уже были предметом дискуссии в нашей партии. Общий смысл критической поддержки КПРФ на выборах был сформулирован в одной из статей по итогам дискуссий 2018 года:
«Чтобы понять сущность КПРФ, за исходный пункт анализа нужно брать не саму КПРФ, а расклад классовых сил и его выражение в политической системе в целом и рассматривать, какую роль в этом раскладе играет КПРФ, т. е. исходить из «тотальности» по Лукачу и брать КПРФ как момент целого.
Если мы возьмем непосредственно вопрос о выборах, то прежде всего надо исходить из того, что выборы — это часть классовой борьбы. Для нас это, конечно, не самая ее важная часть, ибо мы не парламентские кретинисты, но тем не менее, мы и не бойкотисты, и уходить с этого поля боя не собираемся
Объективно, а отчасти и субъективно КПРФ играет роль выразителя интересов рабочего класса и других угнетенных слоев. Люди голосуют за нее, рассматривая ее как левую, социалистическую, коммунистическую партию («патриотический» электорат еще в нулевые перебежал к Путину). Однако, в виду соглашательского характера верхушки КПРФ и связи ее с правящим классом, выражение интересов трудящихся со стороны КПРФ преломляется через это обстоятельство, что выражается в сливах, предательствах, соглашательстве, непоследовательности. Разумеется, никто из нас этих фактов не оспаривает. Если бы КПРФ была адекватным выразителем интересов рабочих, надобности в существовании РРП просто не было бы.
Расклад на выборах, таким образом, выглядит предельно просто: если вы за КПРФ, вы на стороне рабочего класса, если на стороне Едра (СР, ЛДПР) — на стороне буржуазии. Личности конкретных кандидатов ничего не меняют сами по себе в этом раскладе. Конечно, для нас лучше, чтобы вместо евросоциалиста Кумина выступал бы последовательный большевик, но если последовательного большевика нет в избирательном бюллетене, то это не значит, что мы должны покидать поле боя.
Победа или просто хороший результат на выборах КПРФ (даже в лице совсем негодного кандидата) оказали бы огромный эффект на расстановку классовых сил. Это в любом случае означало бы, что общество левеет, идеи социализма становятся популярнее, и недовольство политикой властей растет именно с левых позиций. Это, в свою очередь, повлияло бы на уверенность в собственных силах левого и рабочего движения, а власти вынуждены были бы больше оглядываться при проведении очередных «непопулярных» реформ.
Надо понимать, что в данном случае мы агитируем в первую очередь за знамя, вывеску, а не за личности. Это вопрос нашего классового выбора. И не в последнюю очередь это необходимо для нашего собственного понимания нашей роли в классовой борьбе. С одной стороны, мы с КПРФ по одну сторону баррикад, а с другой — между нами принципиальная разница: они — партия соглашательская, мы — последовательная и марксистская.
Наша тактика основана на общем анализе расстановки классовых сил в обществе и ее политическом отражении и не имеет ничего общего с узким прагматизмом, эклектикой и шатаниями отколовшийся группы.»
Таким образом, мы исходим из того, что мы агитируем в первую очередь за знамя, и личности конкретных кандидатов и не имеют решающего значения. Критическая поддержка КПРФ означает не то, что мы поддерживаем их «хороших» кандидатов и не поддерживаем «плохих», а то, что поддерживая КПРФ на выборах, мы оставляем за собой право ее критиковать, что агитируя как за список КПРФ, так и за одномандатников, мы должны со своих позиций разъяснять, почему за них необходимо отдать голос, в том что мы используем предвыборную кампанию для донесения до масс нашей собственной программы.
Примером удачного проведения такой тактики как раз были избирательные кампании на пост мэра Москвы в 2018 г, в Мосгордуму в 2019. В ходе этих кампаний наши ораторы получили слово на десятках митингах и доносили нашу позицию до простых избирателей.
Ситуации, исключающие поддержку кандидата от КПРФ, действительно могут встречаться, но лишь как исключение. Каждый случай тут необходимо анализировать отдельно, но очевидно что такое положение сейчас сложилось относительно Новосибирского губернатора от КПРФ Анатолия Локтя, который на своем посту в своей политике оказался, возможно, даже правее «Единой России», и его по этой причине не поддерживает актив собственной партии.
Социальные движения
Понятие «социальные движения» в России получило широкое распространение в нулевые годы, в рамках «альтерглобалистского» протеста, который в свою очередь был выстроен как равноценный в глазах его идеологов набор движений социального протеста. Рабочее движение (которое в этой концепции сводилось к «профсоюзному движению») имело такой же вес в рамках этого проекта, как, скажем, и борьба с уплотнительной застройкой. Теоретики и практики «альтерглобализма/антиглобализма” внесли тогда огромную путаницу в вопрос о социальных движениях и их роли.
Чтобы иметь правильную тактику в отношении такого рода движений, мы должны понять их классовую природу.
В 19 веке, когда не существовало никакой социальной помощи, пособий, пенсий, льгот, жизнь пролетария, его материальное положение зависело целиком от размера заработной платы, и экономическая борьба рабочих шла почти исключительно на самих предприятиях. С появлением социальной системы, борьба стала идти также вокруг этих вопросов. Некоторая часть оплаты рабочей силы стала распределяться не через зарплату, а путём социальных программ, осуществляемых на деньги тех же рабочих, собранные в виде налогов и страховых сборов. Поэтому рабочий протест стал проходить, в том числе, вне непосредственной сферы отношений капиталистов и рабочих. Требования стали предъявляться сразу государству, либо в некоторых случаях организациям, которые обеспечивают потребление.
Из этого вытекает ряд следствий, которые, с одной стороны, облегчают, а с другой, затрудняют нашу работу с этими видами протеста:
Во-первых, поскольку борьба идет за социальные права, распространяющиеся на все общество (бесплатная медицина, жилищные права, пенсии), в таких протестах, кроме рабочих, принимает участие и значительное количество непролетарских элементов, что сильно влияет на то, как участники таких движений сами понимают их характер.
Во-вторых, несмотря на то, что участники таких движений чаще всего склонны позиционировать их как «неполитические», такие протесты, с самого начала выступают именно как политические, поскольку они предъявляют свои требования государству, требуют изменения законодательства.
В-третьих, эти движения не имеют возможности использовать то мощное орудие, которое есть у рабочих на предприятиях, т. е. забастовку.
Безусловно, мы должны принимать активное участие в социальных протестах такого типа, преимущественно пролетарских. Необходимо завоевывать позиции в таких социальных движениях, по возможности ставить их под партийное руководство.
Но нам необходимо выстраивать тактику в отношении этих движений, исходя из их противоречивого характера, описанного выше. Это значит, что в первую очередь мы должны отстаивать классовый характер движения, разъяснять ошибочность «правозащитного», аполитичного понимания протеста его участниками, бороться с мелкобуржуазным и либеральным влиянием.
Именно так мы действовали в нулевые годы, когда партия встала во главе протеста жильцов общежитий в Москве и Подмосковье, или когда мы принимали участие в мероприятиях типа «социального форума» или конференций «союза координационных советов».
Следует отметить, что когда подобный протест происходит не в форме борьбы отдельного движения, которое занимается строго определенным вопросом, а как непосредственно общенародное выступление, как это было например в 2018 году с протестом против пенсионной реформы, политическая сознательность его участников изначально гораздо выше чем в первом случае.
«Социальными движениями», как правило, называются также разного рода протесты против произвола чиновничества, коррупционного сговора бюрократии с капиталом, градостроительной политики в ущерб местных жителей, движения за «жилищное самоуправление», экологические протесты. Ко всем перечисленными видам социальной активности необходимо подходить куда более дифференцированно, чем к движениям, о которых шла речь выше. Тут часто необходимо анализировать не только сам тип протеста, но и каждое его проявление в отдельности.
Например, выступления жильцов против градостроительной политики могут носить совершенно различный с социально-политической точки зрения характер. Наше отношение будет принципиально разным, с одной стороны, к митингам против строительства элитного дома на месте парка, и с другой, к протесту против строительства метро по причине того, что стройка создает временный шум и некоторые неудобства. Очевидно, что в последнем случае мы имеем дело с протестом сугубо реакционным и не имеющим никаких положительных перспектив с точки зрения наших политических задач.
Как очень характерный и поучительный пример рассмотрим историю движения за «жилищное самоуправление», которое получило широкое распространение во второй половине нулевых, и участием в котором в те годы увлеклись многие левые в России.
Это движение исходило из того, что новый Жилищный кодекс, который переложил все обязанности и материальное бремя по содержанию многоквартирных домов на граждан, дает некие возможности для осуществления самоуправления и низовой демократии в виде ТСЖ и «непосредственного управления». На деле это движение, по сути, помогало проводить властям неолиберальную реформу в сфере ЖКХ.
Итогом явилось, что случаи, когда ТСЖ действуют в интересах жильцов, или случаи реализованного «непосредственного самоуправления» составляют единицы, а в 99,9% случаев реформа ЖКХ послужила интересам капиталистов и коррумпированных чиновников. В Москве, например, «жилищное самоуправление» приняло форму массового создания чиновниками липовых ТСЖ путём подделки подписей жильцов и использования таких ТСЖ для воровства денег. Это приняло такие масштабы, что даже Собянин, не замеченный в симпатиях к социалистическим идеям, был вынужден фактически национализировать городскую сферу ЖКХ, чтобы остановить эту вакханалию.
В то время мы правильно поступили, что не стали принимать участие в движении за «жилищное самоуправление», как многие другие левые организации, и выступали с его критикой.
Как писал Ленин, мы должны разоблачать каждый случай произвола чиновников и капиталистов, каждую несправедливость в отношении трудящихся классов, но это не означает, что нам нужно поддерживать любой протест, который позиционирует себя как социальный и народный. Мы должны подходить к каждому протестному движению не с точки зрения популизма, а с точки зрения исторических интересов пролетариата.
Отношение к движениям на основе идентичности
Ликвидация всякой дискриминации является для нас важнейшим демократическим принципом. Мы выступаем против национализма, расизма, за политическое и экономическое равноправие женщин, против сексизма, гомофобии и трансфобии.
Однако в нашей тактике в этих вопросах мы придерживается классового подхода и не имеем ничего общего с теми, кто действует, исходя из теорий идентичности. Мы считаем, что противоречие между буржуазией и пролетариатом является определяющим социальным противоречием в современном обществе. Сколь бы не были отвратительны такие проявления капитализма и архаичные пережитки как угнетение женщин, расизм и т. д., они носят вторичный и подчиненный характер по отношению к основному общественному противоречию капитализма.
Мы выступаем против организационного сепаратизма по признаку идентичности, мы за единство рабочего класса в его борьбе с капитализмом. Подобный национальный сепаратизм в практике и теории Бунда и Австро-марксизма был в свое время подвергнут разгромной критике Лениным. Исходя из этого ленинского подхода, организационное разделение рабочих по признаку пола, гендера и т. д. еще более нелепо, чем разделение рабочих по национальному признаку и создание рабочих партий на этнической основе.
Несмотря на политкорректность, феминитивы и прочие сомнительные достижения современного феминизма, женщины в капиталистическом обществе продолжают подвергаться гнету и дискриминации. Достаточно посмотреть на разницу в заработной плате даже в самых «продвинутых» по части феминизма странах.
Борьба за права женщин является очень важным фронтом деятельности пролетарской партии, хотя бы по той причине, что этот вопрос затрагивает огромную часть пролетариата. Однако наши подходы к этой борьбе в корне расходятся с подходами феминизма, особенно современного. Конечно, если под термином «феминизм» понимать любое неприятие неравноправного положения женщин и патриархальных пережитков, как это часто понимается в бытовой речи, нас тоже можно назвать сторонниками феминизма. Но необходимо понимать, что феминизм это все же самостоятельное движение, развившееся на идейных основах, сильно отличных от марксизма, часто враждебных ему. Так, например, современный феминизм идеологически полностью основан на постмодернистских концептах и теориях. Мы решительно против того, чтобы нести в наш теоретический багаж подобный идейный мусор под видом «марксистского феминизма».
Мы не являемся «пролетаристами» и не отрицаем необходимость демократических требований против всех видов угнетения и дискриминации. В нашей борьбе мы должны разоблачать всякую несправедливость капиталистического общества. Однако для нас борьба с отдельными видами угнетения не может быть самостоятельной задачей, но лишь частью борьбы за социализм.
Отношение к протестам, возглавляемым либералами
У нас нет абсолютно никаких иллюзий в отношении российских либералов. И мы, в том числе понимаем, что они являются не бо́льшими сторонниками демократических свобод, чем клика Путина. Расстрел Дома советов в 1993 году, восхищение диктатурой Пиночета, социальный расизм – все это неотъемлемая часть политической культуры и практики российского либерализма.
Экономический блок правительства либералы возглавляют, начиная с 1991 года почти непрерывно. Экономические программы для радикальной либеральной оппозиции и правительства часто пишут одни и те же люди.
Ввиду некоторых разногласий внутри правящего класса о способах интеграции российского капитализма в мировой, часть буржуазии, мелкой буржуазии и интеллигенции с середины нулевых находится в оппозиции к путинскому режиму. Эта часть элиты критикует существующую российскую власть за ее недемократический характер.
Начиная с протестов 2011-2012 гг., либералам удается возглавить ряд массовых выступлений под общедемократическими лозунгами (за свободу интернета, против политических репрессий). В ряде таких массовых митингов мы принимали активное участие, для донесения собственной позиции.
Наше отношение к таким протестам и тактика в отношении них основывается на следующих принципах:
1. Мы, безусловно, поддерживаем такие общедемократические требования как прекращение политических репрессий, освобождение политзаключенных, против цензуры, против фальсификации выборов.
2. Мы не верим ни одному слову либералов. Мы не заключаем никаких политических союзов с либералами, не считаем, что они прогрессивнее, чем путинская клика.
3. Если происходит протест под справедливыми лозунгами, и он действительно массовый, но при этом возглавляется либералами, мы принимаем участие в таком протесте, не связывая себя никакими политическими соглашениями и обязательствами с либералами.
4. Цель участия в таких акциях – заявить собственную позицию доступными средствами агитации, вырвать массы из-под влияния либералов и по возможности перехватить руководство протестом.
5. Подобные выступления представляют для нас интерес, если они носят действительно массовый характер. Так мы, например, последовательно игнорировали проводимые либералами в нулевые малочисленные, но шумные «Марши несогласных». Но когда в 2011 году на улицу вышли сто тысяч и больше человек, мы без колебания решили участвовать в этих митингах.
Работа с молодежью
Молодежь это не класс, но и не социальная прослойка, подобно интеллигенции или бюрократии, социальное положение которых, так или иначе, определяется их функцией и родом занятий. Специфика молодежи как общественной группы состоит как раз в том, что не только классовое положение ее представителей, как правило, еще окончательно не определено, но и даже род занятий. Однако существует фактор социального происхождения, который играет большую роль. Но, тем не менее, определение «выходец из рабочей семьи» совсем не равно определению «рабочий». Даже если классовая судьба человека предопределена не только происхождением, но и личным выбором (человек пошел учиться на рабочую специальность), то в любом случае нужно ему еще приобрести классовое сознание, а это возможно лишь после того как индивид займет соответствующее отношение к средствам производства уже непосредственно в самом производственном процессе.
Но парадоксальным образом как раз неопределенность классового положения молодежи, свобода от рутины, часто делает её чувствительным барометром революционных изменений, а наличие свободного времени дает возможность заниматься политическим активизмом. Это, однако, ни в коем случае не означает, что молодежь есть некий новый революционный класс. Подобные теории не имеют ничего общего с марксизмом.
Мало кто будет отрицать, что РРП имела огромный успех в работе с молодежью в последние годы. За счет этой молодежи и был осуществлен стремительный рост численности партийных рядов.
Чтобы развивать этот успех в правильном направлении, мы должны понять объективную сторону его причин. О субъективной стороне, о правильно выбранной тактике подробно говорилось выше, в историческом обзоре.
Появление новых технических возможностей, а именно возможности агитации через соцсети, сыграло, конечно, большую роль в достигнутых РРП успехах, но никакие технические новшества сами по себе не смогли бы ничего изменить, если бы к этому не существовало объективных предпосылок. Что это за предпосылки?
Произошла смена поколений, в результате которой у нас появилась массовая база для рекрутирования людей в организацию. В сознательную жизнь вступило поколение, готовое принимать наши идеи и адекватно их понимать. По сути все предыдущие 20 с лишним лет мы не имели своей социальной базы, точнее имели ее лишь в теории, потенциально. И такое положение вещей в прошлом, как и его изменение примерно в середине десятых, было обусловлено вполне определенными историческими обстоятельствами.
Формирование российского капитализма не завершилось контрреволюцией 1991 года и приватизацией промышленности, а затянулось на целый исторический период. Этот переходный период, полный всяких аномалий в экономике, порождал массу уродливых форм общественного сознания, от популярности Аум Сенрике и Белого братства до «национал-большевизма». Это препятствовало выработке классового сознания и адекватному пониманию того, что происходит в стране. И это, конечно, было серьезной помехой распространению и пониманию марксизма.
Та часть советских поколений, которая не приняла капитализм, понимала задачу борьбы с ним исключительно в форме возвращения назад. Это обеспечивало почти полное доминирование сталинизма в коммунистическом движении. Причем, этот сталинизм, как правило, был с примесью национализма, шовинизма и нередко антисемитизма. Чтобы утвердилась идея новой революции против нового капитализма, этот капитализм должен был быть окончательно сформирован.
Мы давно предсказывали, что по мере развития капитализма будут приходить новые поколения рабочих с адекватным классовым сознанием, просто мы ожидали, что это произойдет немного раньше.
Молодежь, приходящая в большом количестве в партию в последние годы, это либо школьники из преимущественно пролетарских семей, молодые рабочие, либо студенты также пролетарского происхождения. Практически среди этой молодежи нет представителей среднего класса или люмпенов. Т. е. мы имеем дело не с «бунтом обеспеченной молодежи», а с этапом пробуждения классового пролетарского сознания, и молодежь тут выступает в авангарде этого процесса, даже если в большинстве своем ее представители рабочими еще не являются.
Это поколение застало в детстве «тучные» нулевые годы, потом экономический кризис, падение цен на нефть, снижение уровня жизни и непрерывное закручивание гаек. Эти процессы проходили уже в рамках «нормального» капитализма, и сознание этого поколения, таким образом, тоже формировалось в его рамках.
Нам необходимо продолжать работу, столь успешную, это очевидно. Но нам необходимо также видеть новые перспективы этой работы. Взросление школьников просто автоматом увеличивает количество рабочих в наших рядах, приток рабочих в партию также увеличился в самое последнее время, и это происходит на фоне некоторого оживления рабочего движения.
Нам сейчас необходимо проработать тактические подходы, которые вербовку молодежи все больше делали бы инструментом привлечения рабочих и увеличения влияния партии в рабочем движении.
Популизм
Рост популизма это в настоящий момент мировая тенденция, вызванная во многом провалами и ошибками традиционных левых организаций. И если на Западе получил развитие правый, националистический популизм, то в России есть либеральный популизм Навального и некое подобие левого популизма в виде движения Николая Платошкина.
За Навальным, который в последнее время использовал левую риторику и рядится чуть ли не в социалиста, стоит команда крайних либералов. И не вызывает никаких сомнений, какая именно экономическая политика будет проводиться в случае его прихода к власти.
Приход к власти популистских политиков современного типа, как правило, ничего не меняет для трудящихся к лучшему. Популизм органически неспособен решить ни одной действительно важной проблемы и не может предложить никакой программы в интересах рабочего класса и широких масс в целом. Выступая как борцы против элиты и разрушители сложившегося консенсуса, политики-популисты очень быстро заключают союз с правящим классом, потому что изначально были представителями определенной его части, а никакого механизма давления масс снизу в популистских движениях не существует, поскольку по природе своей эти движения авторитарны и опираются на атомизированное общество. Это, кстати, отличает их от традиционного реформизма, где, несмотря на власть бюрократического аппарата, в той или иной форме все же существуют традиции солидарности, низовой самоорганизации и демократии.
Причина подъема популизма в последние годы довольно очевидна – это следствие поражения левых, причиной чего, в свою очередь, являются соглашательство и предательство руководства массовых рабочих партий и отказ от работы с массами со стороны левых сект. Именно эти причины в свое время дали возможность подняться фашизму.
Однако отождествлять современный популизм, даже самого реакционного толка, с фашизмом, – грубейшая ошибка. Эти движения в отличие от фашизма не имеют идеологии. Напротив, полная деидеологизированность – их отличительная черта. Они не борются за улицу с помощью погромщиков и не угрожают буржуазной демократии, когда приходят к власти, а действуют в ее рамках.
Осознавая абсолютную «системность» и буржуазность популистских политиков, мы должны понимать, что т. н. популизм все чаще становится выразителем недовольства широких масс против капитализма и неолиберализма, а также против прогнившей и в действительности антидемократической политической системы. Это недовольство проявляется порой в уродливой форме, но оно искренно и отражает глубокие противоречия современного капитализма. Мы должны найти дорогу к этим массам.
Если по отношению к реформистским рабочим партиям нам необходима тактика единого рабочего фронта, то мы не можем идти на какой-либо политический союз с националистическими или либеральными популистами. К счастью, в этом и нет никакой необходимости. Популистские движения, как правило, очень аморфны в организационном отношении, они не являются традиционными организациями для рабочих и других угнетенных слоев. И поэтому в данном случае мы можем апеллировать к массам напрямую.
Однако если отдельные популистские лидеры и движения мобилизуют народ под какое-либо прогрессивное требование, участвуют в социальном народном протесте, мы, конечно, в текущей борьбе неизбежно будем пересекаться с ними на общих публичных мероприятиях. Но такое сотрудничество будет носить скорее случайный характер и не может служить долгосрочной основой нашей тактики.
В последние годы в России на левом фланге политического спектра также появилось Движение за новый социализм (ДЗНС) Николая Платошкина, имеющее многие черты популизма. Ввиду левого, социалистического характера этой организации мы, разумеется, не можем ставить ее на одну доску со структурами Навального. ДЗНС для нас союзники, и к этому движению применима тактика единого рабочего фронта. Однако мы также должны осознавать, что ввиду таких характерных черт этого движения как вождизм, нестабильность структуры, гораздо более разношерстный в идейным плане состав, чем, скажем, в КПРФ, мы не можем рассчитывать на более-менее долгосрочную тактику в отношении движения Платошкина. Тут необходимо действовать исходя из конкретных обстоятельств.
За единый рабочий фронт!
Ключевым принципом нашей тактики является концепция Единого рабочего фронта. Эта тактика была принята на VI Конгрессе Коминтерна.
Мы выступаем за единство действий различных пролетарских организаций. В том числе за единство действий РРП с другими рабочими партиями, главным образом, с КПРФ как с самой массовой, с профсоюзами, в настоящее время также с ДЗНС. Такое единство действий может осуществляться как через соглашения с руководством других организаций для совместных действий по конкретным вопросам политической и экономической борьбы, так и путём единого фронта «снизу» через соглашения с низовыми структурами этих организаций и апелляцией к их рядовым членам, если руководство уклоняется от совместной работы.
Краеугольный принцип тактики Единого рабочего фронта это политическая независимость РРП, полная свобода критики союзников по фронту, недопустимость отказа от каких-то из наших политических принципов, свобода в изложении нашей политической позиции.
Этим тактика Единого рабочего фронта в корне отличается от принятой уже сталинизированным Коминтерном политики Народного фронта, в соответствии с которой политика коммунистических партий подчинялась задачам рефомистских и левобуржуазных партий. Таким образом, в условиях революционной ситуации сталинистские компартии выступали спасителями капитализма.
Единый рабочий фронт служит не только инструментом усиления пролетариата в его борьбе с капиталом путём механического сложения сил. В рамках этой тактики в ходе совместной борьбы, РРП, показывая последовательность, решимость, дееспособность и дисциплину, будет завоевывать политическое влияние на рабочих из реформистских партий, поднимать свой авторитет и навязывать свою тактику. Все это в свою очередь будет также и увеличивать эффективность совместных действий.
Если реформистское руководство, испугавшись радикализации протеста, попытается его слить и отказаться от совместных действий, мы должны подвергнуть его критике и призвать рядовых членов реформистских партий продолжать борьбу.
********
Тот успех в развитии, который партия проделала за последние годы, все же довольно относителен. Нам предстоит сделать гораздо больше, если мы стремимся возглавить рабочий класс.
Нам необходимо понимать, что мы все же относительно небольшая партия. Но это не означает, что мы должны культивировать у себя комплекс «маленькой организации», когда недостаточно большая численность организации просто служит оправданием бездеятельности и неверия в собственные силы. Мы, конечно, должны реально оценивать наши силы, но если на данный момент их недостаточно для выполнения какой-то задачи, то мы должны начать исправлять наши недоработки здесь и сейчас, а не сидеть и ныть, что мы «маленькая организация». Разумеется, это не означает, что будет немедленный успех, напротив, часто приходится плыть против течения и работать на дальнюю перспективу. Но если не работать с расчётом на результат, то его вовсе не будет.
Мы должны стать гораздо сильнее, чем сейчас. Нам нужно больше грамотных кадров, больше организаторов, гораздо более мощные информационные ресурсы, чем сейчас, и более основательный уровень теоретического развития. Все это решаемые задачи, если их действительно решать. Дорогу осилит идущий.
Михаил Дороненко